– Не обращай внимания на противного дядьку, – просюсюкала Белла тем же мелодичным, как ей казалось, убаюкивающим голосом.
Минки сверкнула на нее своими желто-зелеными глазами. Дернула хвостом. Боже, кого Белла хочет перехитрить? Кошка ненавидит ее.
Белла посмотрела на Доминика:
– Я не уверена, как она себя поведет. Она… м-м-м… не очень довольна.
– Это всего лишь кошка, – отмахнулся он. – Сколько весит? Пару кило в лучшем случае? Она не сможет причинить много вреда.
Она показала на него пальцем.
– Запомним эту фразу.
Доминик усмехнулся, и что-то отозвалось у нее в груди.
Минки вылетела из клетки, как чертик из табакерки, накачанный стероидами, и вцепилась в штанину Доминика. Он подошел поближе к клетке, чтобы насладиться зрелищем, но такого отношения не заслуживал.
– Минки! – Белла вскочила.
Завывая, кошка отпустила штанину и принялась скакать по дивану, журнальному столику и стульям, прежде чем спряталась под тумбочкой для телевизора, сверкая глазами и зловеще изгибая хвост.
Белла вооружилась подушкой, прежде чем обернулась к Доминику.
– Она вас поранила? – Ее взгляд упал на его ногу. Пять маленьких красных точек проступили на его джинсах – три на левом бедре и две на правом. – Ой, извините ради бога!
Доминику пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться. Чертова бешеная кошка!
– Пустяки, – ответил он.
Белла посмотрела на Доминика, потом на кошку, на диван и, наконец, на ковер. Прижимая подушку к груди, она осторожно опустилась на пол, не спуская глаз с демонического создания в облике кошки. Доминик на нее не сердился. Тем не менее было очевидно, что она скорее окажется с кошкой на полу, чем с ним на диване.
На душе у Доминика было мрачно. Уверенность Беллы, что он спал с особой, зарезервировавшей и обставившей эти апартаменты, ее очевидное подозрение, что он пытается соблазнить всех женщин на своем пути, ранили его. Белла смотрела на него так, что он чувствовал себя волком из сказки про Красную Шапочку. Доминик прилег на диван, вытянул ноги и попытался прогнать с лица хмурое выражение. Она, в самом деле, думает, что он набросится на нее, как только она утратит бдительность? Он делает это гораздо более элегантно и красиво.
Кроме того, у Доминика не было намерений соблазнять Беллу, как ни заманчива могла показаться эта идея. Ему не нужны осложнения.
Белла наблюдала за ним, попивая кофе.
– Нам следует установить правила внутреннего распорядка.
– Следует?
– Обязательно следует.
Он подложил под спину подушку.
– Например?
– Например, кроме кошек, каких домашних животных вы не переносите?
– Вы же не собираетесь просить меня ухаживать за этой чертовой кошкой? – Он вытащил из-под спины подушку и бросил ее на пол.
– Нет.
Белла снова мельком взглянула на его бедра. Доминик хотел отплатить ей за всю душевную боль, что она причинила Марко.
– А вы? Каких животных не переносите? – спросил он.
– По утрам я ненавижу жизнерадостные разговоры. Я предпочла бы, чтобы вы вообще не обращались ко мне, пока я не выпью чашку кофе, желательно две.
– Что значит жизнерадостные?
– Достаточно просто хмыкнуть.
Напряжение исчезло. Ему захотелось рассмеяться.
– Серьезно, Доминик, я не шучу.
Он не выдержал и захохотал.
В мозгу раздался тревожный звоночек. Белла смотрела таким же нежным размягчающим взглядом, который так действовал на ее отца, – эти глаза превращали мужчину в жалкую размазню.
Его никто не превратит в размазню!
– По утрам я не в ударе, – добавила Белла.
Он готов был побиться об заклад, что с утра она выглядит аппетитно растрепанной.
– А что вы ненавидите в соседе по комнате? – настаивала она.
– Я не знаю. Я всегда жил отдельно.
Она удивилась и подалась вперед:
– Как так? Никогда? А в университете?
– Я не жил на кампусе.
Доминик жил в кемпинге с отцом, потому что кто-то должен был присматривать за ним, а все оставили его – в том числе и та женщина с глазами лани, которая манипулировала отцом до тех пор, пока Доминик был уже не в состоянии выносить это.
Он поклялся, что никакая женщина не сможет довести его до такой степени зависимости, такой жалкой, безнадежной беспомощности. Доминик ухаживал за отцом, когда тот пьянствовал и терял рассудок.
Белла нахмурилась, как будто прочла это все на его лице.
– Но у вас должны были быть подобные командировки?
– Не длительные. Если только наша команда выезжала на объект; всегда лишь на несколько дней. Мы останавливались в отеле в отдельных номерах.
Она посмотрела на него и пожала плечами.
– Как мы все организуем?
– Что организуем?
– Питание, например. Мы должны есть.
– Нам могут привозить продукты.
– Хм. И кто будет готовить?
Вдруг Доминика осенило. Она думает, что он женофоб, неандерталец, который навалит на нее все домашнее хозяйство!
Он подавил возмущение.
– Ну, Белла, поскольку вы разбираетесь в гастрономии…
Она вскинула голову:
– Вы не свалите на меня готовку, у меня и так полно дел.
– Но ресторан откроется только через два месяца.
– Ну и что? Мне надо тренировать персонал, работать с поставщиками, обучать поваров.
Он провел рукой по щеке.
– Кто-то из ваших подопечных сможет готовить, а мы потом разогреем?
– Я сделаю это, как только вы вызовете обслугу из отеля, чтобы они гладили наше белье.
Ему стало забавно.
– А это хорошая мысль!
Белла открыла рот. Он рассмеялся.
– Я не позволю себя эксплуатировать, – произнесла она.
Он покачал головой. Невероятно.
– Что, если мы будем готовить по очереди?
– Вы умеете готовить?
Она заплатит за это.
– Увидите.
Белла пристально изучала Доминика. В голову снова пришла аналогия с большим страшным волком и Красной Шапочкой, и он еле сдержался, чтобы не закричать на нее.
– Спорю, что вы привыкли, чтобы женщины вертелись вокруг вас и выполняли все ваши капризы.
За это она заплатит вдвойне.