– Это не так.
– Ладно. Не важно. Значит, поделим обязанности, – заключила Белла. – И еще одно…
– Что? – Доминик подался вперед.
– Я считаю, вы не должны приводить сюда женщин, – поспешно закончила она.
У нее было не просто плохое мнение о нем, а ужасающее! На мгновение Доминик потерял дар речи.
– Белла, вы увидите, – он с нежностью произнес ее имя и с удовлетворением заметил, что ей приятно, – я буду образцовым соседом. В подтверждение сегодня ужин готовлю я.
Белла облизнула губы, посмотрела на Доминика широко раскрытыми глазами оленя, попавшего в свет фар автомобиля.
– Думаю, это не обязательно.
– А я думаю, обязательно.
– Хорошо. Отлично.
По ее взгляду он понял, что она ожидает от него не ужина, а соблазнения. Доминик улыбнулся, как довольный кот, желая уверить ее, что так и будет.
– Ужин в половине восьмого.
– Отлично, – повторила она.
Но взгляд ее говорил об обратном, и он с трудом сдерживал смех:
– Начнем игру.
* * *
Доминик зажег свечу, отступил, чтобы полюбоваться обстановкой, и ухмыльнулся. Стол покрывала ниспадающая до пола белая камчатная скатерть. При слабом свете мерцали хрусталь и серебро, придавая апартаментам интимный уют.
Доминик очень долго обсуждал с Жан-Клодом меню. Он хотел, чтобы ужин потряс Беллу.
И ему это удастся.
Доминику не терпелось увидеть реакцию Беллы, когда она попробует его стряпню.
Он хотел насладиться ее смущением. Она будет очарована.
А потом поймет свою ошибку.
Доминик взглянул на часы и понял, что пора. Он постучал в дверь, которая распахнулась мгновенно, словно Белла ждала с нетерпением.
Она обожгла его взглядом карих глаз и выпалила:
– Не смотрите на меня так! Вы не говорили, что это официальный ужин, поэтому я не виновата.
Доминику было все равно, что она решила одеться по-домашнему. Его скорее задел выбор одежды.
– Что это? – Ему не следовало спрашивать, но он не мог сдержаться.
– Тренировочный костюм, – медленно ответила она, затем подавила зевок. – Ужин готов?
Доминик кивнул.
Тренировочный костюм? Это не костюм, а здоровый мешок, в который могли влезть еще как минимум трое.
Этот жуткий цвет совсем не шел Белле. Серый. Женщины, с которыми он общался, скорее бы умерли, чем надели такой костюм.
Без малейших признаков макияжа, с волосами, собранными в хвост, Белла была похожа на подростка.
Большой страшный волк!
Доминику стало неприятно. Он же не какое-то чудовище, готовое при первой возможности вцепиться ей в глотку.
– Вы меня пропустите?
Он встрепенулся, отступил на шаг и галантно взмахнул рукой. По крайней мере, он надеялся, что жест выглядел галантным. Все его мускулы напряглись и застыли, как будто больше не слушались его.
Доминик хотел пододвинуть Белле стул, но она остановилась, схватила пульт и включила телевизор.
– Вы не возражаете? Там интересный документальный фильм…
– Я возражаю. – Он отобрал у нее пульт и выключил телевизор. – Я очень старался. Хотя бы оцените и изобразите, что вам приятно.
– Старались? – Она удивленно вскинула брови. – Как? Разве вы накрывали на стол?
Нет, все сделал официант, принесший еду. Доминик положил руки ей на плечи и усадил Беллу за стол. Его возмущение утихло, когда сквозь тонкую ткань он почувствовал тепло ее тела. Сколько же раз стирали этот костюм? Он был такой тонкий, что…
Доминик убрал руки. Надо оставаться невозмутимым и хладнокровным, если он хочет довести задуманное до конца.
– Я знаю, что вы ничего этого не делали. Приготовить хороший ужин – это непросто. – Белла растягивала слова, поддразнивая его. – Обещаю, что, когда вы сделаете такое усилие, я оценю ваш порыв. Знаете, если заказывать еду на дом, я бы обошлась и пиццей, – добавила она.
Пицца? Пицца! Он старался скрыть возмущение:
– Вы увидите, это не просто доставка на дом.
– Неужели?
– Я хотел сделать вам приятно. – Доминик напрягся. – Необычно, – выдавил он. Белла оказалась крепким орешком, но это только завело его. – Я хотел отпраздновать.
Она подавила зевок:
– Отпраздновать что?
– Начало нашей совместной работы, – спокойно произнес он, стараясь говорить тихо и доверительно. Он вытащил бутылку из ведерка со льдом. – Шампанское?
– Французское? – спросила она, надменно приподняв брови. – Я пью только французское.
Он сжал зубы и постарался успокоиться.
– Естественно. А как вы узнали, что это не я готовил? – Ему действительно было любопытно.
Белла пригубила шампанское, прежде чем ответить. Губы ее заблестели от влаги, и Доминик с трудом оторвал от них взгляд. Она могла пренебречь макияжем и модной одеждой, но ее осанка, жесты выдавали внутреннюю чувственность. В ее движениях угадывалась грация и уверенность красивой женщины.
– Здесь пахнет только готовой едой, нет запаха с кухни.
Доминик моргнул.
– Кроме того, готовка – шумное занятие, а в номере было весь вечер тихо.
Ага. Стало быть, она прислушивалась.
– Рыбу следует подавать, пока она не пережарилась.
Что за черт?
– Я чувствую запах, – пояснила Белла, прежде чем он успел спросить.
Она разложила салфетку на коленях. Доминик бросился обслуживать ее. Он должен вести себя любезно, подавать ужин элегантно и со знанием дела. Не стоять тут и пялиться на нее, как какой-то сопливый подросток. Как…
Как размазня!
Доминик метнулся на кухню, оперся руками о стол и сосчитал до трех.
Он не сопливый подросток. Он не размазня. Он не большой страшный волк.
Он заставит ее улыбнуться.
Доминик открыл глаза, расправил плечи и схватил тарелки. Элегантным движением поставил одну перед Беллой, затем сел напротив. Предвкушение сжигало его.
Белла понюхала содержимое тарелки. Он наклонился, ожидая увидеть мечтательное выражение на ее лице.
– Вместо майорана они использовали орегано. – Она скривила губы. – Зачем так перебивать деликатный вкус этой рыбы? – Ее ясный взгляд встретился с его глазами, в нем было разочарование.
Доминик потерял дар речи.
Белла взяла вилку, подцепила маленький кусочек и поднесла ко рту. Он ждал, затаив дыхание. Никакого мечтательного выражения. Его сжигало разочарование, горячее и горькое.