В дверном проеме стоит Уинстон.
И смотрит на меня, выпучив глаза.
– Вот черт! – выдает он и снимает очки (я успеваю обратить внимание, что они обмотаны липкой лентой) и начинает быстро моргать. Лицо его покрыто синяками и царапинами, нижняя губа раздута и расщеплена. Левая рука перевязана, толстый слой бинта полностью закрывает его ладонь.
Я боязливо улыбаюсь.
Уинстон хватает Кенджи за рубашку и рывком увлекает его вперед, не сводя при этом с меня глаз.
– У меня что, снова начались галлюцинации? – спрашивает он. – Я очень расстроюсь, если меня опять будут мучить видения. Вот ведь незадача! – Но он не ждет от Кенджи ответа, а продолжает сам: – Если бы я знал, сколько страданий принесет мне это сотрясение мозга, сам бы выстрелил себе в голову при первом же удобном случае…
– Это не галлюцинация, – со смехом перебивает его Кенджи. – Ну а теперь дай нам пройти.
Уинстон не перестает часто моргать, глядя на меня, и отступает, чтобы мы смогли зайти в дом. Но в тот миг, как я только переступаю порог, я оказываюсь в другом мире, с другими воспоминаниями. Это дом Адама. Первое место, послужившее мне настоящим убежищем. Первое место в моей жизни, где я почувствовала себя в безопасности.
Теперь здесь много народу, а пространства слишком мало для такого количества людей. Здесь Касл и Брендан, а еще Лили, Иан, Алия и Джеймс. И все они сейчас застыли на месте, а их фразы замерли на полуслове. Они все смотрят на меня и не верят собственным глазам. А я собираюсь им сказать что-нибудь такое, что могу сказать только им, моим сраженным, морально надломленным друзьям. Но в этот момент из маленькой комнатки выходит Адам. В этой комнате раньше жил Джеймс, насколько я помню. Адам держит что-то в руках, он чем-то увлечен и поэтому не обращает внимания на то, что в комнате совершились некоторые перемены.
Но потом он все же отрывает взгляд от предмета, который несет с собой, и смотрит на меня.
Он чуть приоткрывает рот, словно готовясь произнести какие-то слова, и этот предмет выпадает у него из рук и с таким грохотом разбивается об пол на детали, что все остальные сразу же пробуждаются от своего «столбняка» и начинают шевелиться.
Адам пристально смотрит на меня, не отводя глаз. Грудь его взволнованно вздымается, а на лице отражаются самые разные эмоции. Он то ли испуган, то ли в нем воскресает надежда. Или, может быть, он как раз и напуган оттого, что она уже пробудилась.
Только теперь я понимаю, что, наверное, должна заговорить первой. И тут до меня доходит, что я не знаю, что именно нужно сказать.
Рядом со мной оказывается Кенджи, на его лице расцветает широкая улыбка. Он по-дружески кладет мне руку на плечо, сжимает его и заявляет:
– Глядите-ка, что я нашел.
Адам медленно проходит по комнате, но сейчас все это кажется мне каким-то странным, как будто все движения вокруг непостижимым образом замедлились. Как будто это все нереально. В его взгляде я вижу невыносимую боль.
Мне кажется, будто кто-то со всей силы пнул меня в живот.
Но вот он уже здесь, прямо передо мной, его руки ощупывают мое тело, как будто он хочет убедиться, что я настоящая, что я не призрак. Он внимательно изучает мое лицо, каждую черточку, потом гладит меня по волосам. Потом, кажется, он принимает за должное то, что я все-таки не привидение, и тогда быстро притягивает меня к себе. Это происходит так стремительно, что я не успеваю никак отреагировать на его действия.
– Джульетта, – тихо выдыхает он.
Его сердце бьется у моего уха, он обнимает меня, и я начинаю таять в этих объятиях. Я наслаждаюсь теплом такого знакомого тела, вдыхая аромат его кожи. Я сама обхватываю его руками, кладу ладони ему на спину. И даже не сознаю, что немые слезы уже заструились по моим щекам, пока он легонько не отстраняет меня, чтобы посмотреть мне в глаза. Он говорит, чтобы я не плакала, говорит, что все хорошо, что все будет в порядке, и я понимаю, что все это – чистая ложь, но мне все равно приятно слышать такие слова.
Он снова принимается изучать мое лицо, его ладони осторожно обхватывают мой затылок, так осторожно, чтобы не дотронуться до моей кожи. И тут воспоминания больно режут меня по сердцу.
– Не могу поверить, что ты действительно здесь, – говорит он надломленным голосом. – Не могу поверить, что все это происходит в реальной жизни…
Кенджи прокашливается и начинает:
– Эй, ребятки… Ваше исследование филейных частей друг друга не слишком приятно для глаз малышей.
– А я не малыш, – заявляет Джеймс, его явно обижают такие слова. – И ничего неприятного тут нет.
Кенджи резко поворачивается к нему:
– Разве тебя не раздражает это тяжелое дыхание, которое заполняет собой все вокруг? – И он делает небрежный жест в нашу сторону.
Я машинально отскакиваю от Адама.
– Нет, – так же категорично утверждает Джеймс, складывая руки на груди. – А тебя?
– Для меня это все просто отвратительно, да еще как!
– Ну, если бы ты сам в этом участвовал, то считал бы по-другому.
В комнате наступает тишина.
– А в твоих словах что-то есть, – наконец подхватывает Кенджи. – Может быть, ты поможешь мне найти достойную даму в этом дрянном райончике. Мне бы подошла любая в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти. – Он указывает на Джеймса. – Так почему бы тебе этим не заняться, заранее благодарю.
Похоже, Джеймс слишком серьезно и близко к сердцу принимает это задание. Он кивает несколько раз, после чего выдает свое решение:
– Хорошо. А как насчет Алии? Или Лили? – И он указывает на единственных женщин, присутствующих в комнате.
У Кенджи несколько раз открывается и закрывается рот, прежде чем он начинает говорить:
– Нет, малыш, спасибо, конечно. Эти две для меня уже как сестры.
– Как приятно это слышать, – говорит Лили, обращаясь к Кенджи, и я осознаю, что слышу ее голос впервые за все время. – Могу поспорить, что ты завоюешь всех подходящих по возрасту женщин только одним своим утверждением, что они для тебя стали как сестры. Уверяю тебя, что тут же выстроится целая очередь из желающих разделить ложе с твоей грязной задницей.
– Фу, как грубо, – фыркает Кенджи.
Джеймс хохочет.
– Ты видишь, с кем мне приходится иметь дело? – обращается к нему Кенджи. – Никто не любит бедолагу Кенджи. Я только все отдаю, отдаю и отдаю и ничего в ответ не получаю. Мне нужна такая женщина, которая сумеет оценить все это, – говорит он, проводя рукой вдоль своего туловища. Разумеется, что тут он явно преувеличивает. Ему просто хочется немного повеселить Джеймса, и его попытки пользуются успехом. Кенджи – единственная возможность немного посмеяться и расслабиться в этой тесной перенаселенной комнатенке. Мне кажется, что такое скопление людей и заставляет его каждый день совершать такие длительные пешие прогулки. Или, может быть, ему просто требуется горевать в одиночку и в тишине, там, где ни для кого он не покажется смешным.