С кухни доносится звук падающей посуды или что-то вроде того. Это тарелка. В раковине. Повсюду мелькают вилки и ложки.
В гостиную входит Адам.
Я вижу его глаза!
– Он сюда больше не войдет. – Именно эти пять слов Адама обращены исключительно ко мне.
– Но мы с ним уже договорились, – пытаюсь я как-то объясниться. – Он…
– Это мой дом, – сверкая глазами, напоминает мне Адам. – И я его сюда не впущу.
Я смотрю на Адама, а сердце колотится так, словно вознамерилось пробить мне грудь. Я никогда бы не подумала, что он способен смотреть на меня так, будто ненавидит меня всей душой. Да-да, теперь мне кажется, что он действительно ненавидит меня.
– Кент, дружище, – доносится до меня голос Кенджи.
– Я сказал: НЕТ.
– Послушай, брат, может, не надо уж прямо так?..
– Если тебе так необходимо повидаться с ним, – говорит мне Адам, – можешь катиться ко всем чертям из моего дома. Но он сюда больше не войдет. Никогда.
Я начинаю часто моргать.
Нет, этого просто не может быть.
– И куда она, по-твоему, должна сейчас идти? – говорит ему Кенджи. – Ты хочешь, чтобы она вышла отсюда и просто встала. Допустим, на противоположной стороне улицы? Так? Чтобы на нее тут же донесли и ее расстреляли? Ты что же, совсем спятил?!
– Мне совершенно наплевать! – орет Адам. – Она может убираться отсюда ко всем чертям, куда только ей заблагорассудится. – Он снова поворачивается ко мне. – Хочешь быть с ним? – И тут он указывает мне на дверь. – Пошла вон. Сгинь!
Мое тело словно обложено льдом.
Я неловко барахтаюсь и поднимаюсь на ноги. Они плохо держат меня. Я киваю, только не понимаю зачем. Но остановиться уже не могу. Я осторожно перемещаюсь в направлении двери.
– Джульетта…
Я резко оборачиваюсь, хотя зовет меня вовсе не Адам, а Кенджи.
– Никуда не уходи, – говорит он мне. – Даже не вздумай. Это же просто смешно.
Все пошло не так. Это уже не борьба. В глазах Адама я вижу неподдельную ненависть, и я застигнута ею врасплох. Я не понимаю, как я должна реагировать на все это. Я не могла даже предвидеть такой ход событий. Нет, такого не должно было произойти. Никогда.
Настоящий Адам ни за что бы не стал вышвыривать меня вот так из своего дома. И не стал бы разговаривать со мной подобным образом. Это уже не тот Адам, которого я когда-то знала. Вернее, думала, что знала.
– Кент, – снова начинает Кенджи, – тебе нужно успокоиться. Между ней и Уорнером не происходит ничего предосудительного. Это понятно? Она просто поступает так, как считает нужным…
– Чушь собачья! – взрывается Адам. – Это все чушь собачья, и тебе это все прекрасно известно, и ты просто идиот, раз пытаешься это отрицать. Она мне постоянно врала все время…
– Ребята, вы уже давно не вместе, и ты не имеешь никакого права обвинять ее…
– Мы не расставались с ней! – кричит Адам.
– Еще как расставались, – парирует Кенджи. – Да все до единого в «Омеге пойнт» слушали вашу чертову мелодраму, когда вы рвали отношения в этом чертовом туннеле. И всем было хорошо известно, что вы решили больше не быть вместе. Поэтому перестань говорить ерунду.
– Это не разрыв, и не может им считаться, – хрипит Адам. – Мы все равно продолжали любить друг друга…
– Ну ладно, а знаешь что? Считай, как тебе хочется. Мне уже и самому наплевать. – Кенджи отмахивается от него и закатывает глаза. – Но только не забывай, что сейчас идет война. Да пойми же ты, что ее ранили в грудь буквально пару дней назад, и она чуть не погибла. Неужели ты не можешь понять, что сейчас ей есть о чем подумать, и это «что-то» куда более грандиозное, чем ваши личные отношения? Возможно, Уорнер и безумен, но он в состоянии помочь…
– Она смотрит на этого безумца так, будто влюблена в него, – орет Адам. – Ты думаешь, я не понимаю таких взглядов? Ты думаешь, я совсем ничего не соображаю? Она когда-то и на меня смотрела именно вот так. Я ее знаю, я ее очень хорошо знаю…
– А может быть, ты ошибаешься.
– Прекрати защищать ее!
– Ты сам не соображаешь, что сейчас говоришь, – заявляет Кенджи. – Ты сам ведешь себя как сумасшедший…
– Мне было гораздо лучше, – заявляет Адам, – когда я думал, что она умерла.
– Нет, нельзя так говорить, приятель. Подумай хорошенько, прежде чем произносить подобные слова…
– Да, это действительно так, – уверенно кивает Адам. – Я говорю то, что думаю и в чем уверен сам. – Наконец он переводит взгляд на меня. Руки сжаты в кулаки, глаза так и сверкают от злости и боли, сердечной боли. – Мне было куда спокойнее думать, что ты погибла, – говорит он. – Во всяком случае, я не испытывал такой боли, как сейчас.
Стена передо мной шевелится. Я вижу только какие-то пятнышки, сколько ни моргаю, пытаясь сосредоточиться.
«Нет, этого не может быть», – повторяю я про себя снова и снова.
Это просто какой-то очередной ночной кошмар, и когда я проснусь, Адам снова будет добрым и милым. Потому что он совсем не такой жестокий, каким кажется сейчас. Во всяком случае, не в отношении меня. Никогда раньше он таким не был.
– Уж кто-то, но чтобы ты! – обращается ко мне Адам. Он смотрит на меня с отвращением. – Я же доверял тебе, говорил такое, что никому не должен был бы говорить, а теперь ты уходишь, бросая мне в лицо все то, что было между нами. Я не могу в это поверить. Не может быть, чтобы ты так поступила со мной. Не может быть, чтобы ты полюбила его. Что с тобой произошло, черт побери?! – Его голос почти срывается. – Ты просто больна на всю голову.
Я боюсь даже открыть рот.
Или просто пошевелить губами.
Я так напугана, что мне кажется, если я сдвинусь с места хоть на сантиметр, мое тело разорвется пополам, и тогда все увидят, что внутри меня ничего нет, только пустота да те слезы, которые я продолжаю и продолжаю проглатывать.
Адам укоризненно качает головой. Потом горько смеется.
– Ты даже не в состоянии отрицать этого, – говорит он. – Просто невероятно.
– Оставь ее в покое, Кент, – неожиданно и очень резко произносит Кенджи. – Я вполне серьезно тебе говорю.
– Это вообще не твое дело…
– Ты ведешь себя как полный идиот…
– Ты думаешь, меня волнует твое мнение? – поворачивается к нему Адам. – Это не твое дело и не твоя жизнь. А вот только из-за того, что она молчит из-за собственной трусости, тебе вовсе не стоит так ревностно защищать ее…
Теперь мне кажется, будто я вышла из своего собственного тела. Как будто мое тело лежит на полу, а я продолжаю при этом смотреть на Адама, который почему-то превращается в кого-то другого. Меняя свою внешнюю форму. Каждое слово и каждое оскорбление, брошенное в меня, калечит мне кости. Очень скоро я становлюсь просто лужей крови, в центре которой все еще продолжает биться мое сердце.