Путь до проспекта Победы занял целых полдня.
– Смотри! – Здесь отец подтолкнул Эм локтем. – Алый дворец показался!
Эм откинула вуаль и стала смотреть в указанном направлении. Под солнцем переливались далекие башни.
– Зеленые? – спросила она недоуменно.
– Некоторые башни покрыты… одни говорят – золотом, другие – медью. А старейшая часть дворца выстроена из розового мрамора, привезенного с западных континентов много столетий назад.
Эмли из вежливости улыбнулась, не понимая на самом деле, что такого интересного в старых зданиях. Ее привлекало только живое – все то, что бегало, плавало и летало.
Повозка и грузовые телеги совершили крутой поворот, уходя с проспекта на улицу поуже. Здесь по обе стороны высились большие дома. Солнце не достигало мостовой, поэтому сразу стало прохладней. Высокие стены были отмечены сыростью, по влажным кирпичам карабкался мох.
– Почти приехали, – сказал Бартелл, и у Эмли от волнения свело живот.
Они остановились возле крупного здания, стоявшего особняком на краю тихой площади. Шестиугольная площадь была выложена камнем теплого золотистого цвета, посредине журчал фонтан. Эм посмотрела на дом, сложенный из того же податливого камня и украшенный резьбой. В нем было множество окон, и над каждым – по каменному животному: то зверь, то птица, то рыба. Над входной дверью замерли в согласном прыжке два дельфина. Эм даже улыбнулась про себя, начиная чуть-чуть успокаиваться. Может, этот купец заказал ей «морское» окно оттого, что ему нравились обитатели моря?
Только повозки остановились, как двери распахнулись и наружу пестрой толпой бросились слуги. Двое подставили деревянную лесенку, чтобы Эм и Бартеллу легче было спускаться. Эти же двое проводили их к лестнице из трех невысоких ступенек. Слуги будто готовились подхватить гостей, если тех вдруг угораздит споткнуться. Стоило войти, и Эм с Бартеллом угостили прохладной водой в хрустальных стаканах. Остальная толпа под наблюдением солдат разгружала витраж. Эм слышала, как взволнованным голосом распоряжался Обтрепа.
Их провели во внутренний дворик, и здесь Эм была совершенно очарована: дворик оказался уменьшенным подобием площади снаружи, тоже шестиугольный, только вместо фонтана посредине располагался пруд с пестрыми рыбками. Здесь им навстречу вышел сам хозяин, румяный, потеющий, говорливый, доброжелательный. Пока Эм озиралась, разглядывала резные окна и бочком подбиралась к пруду, чтобы полюбоваться на рыбок, он улыбнулся и спросил:
– Тебе нравится мой дом, госпожа Эмли?
– Он очень… красивый… – прошептала она, кивнув из вежливости.
– Правда истинная! – Купец широко заулыбался, впервые услышав от нее хоть что-то. – Его выстроили пятьсот с лишним лет назад для спутницы императора. Ей очень нравились звери, птицы и всякие морские создания: обходя дом, их можно видеть во множестве. Оттого его так и зовут – Дом тварей земных.
Название привело Эм в восторг. Польщенный купец провел их в двери, увенчанные дельфинами, и они попали во второй дворик – точную копию первого, а из него, миновав очередную пару дельфинов, прошли в шестиугольную гостиную. После солнца снаружи в комнате, залитой светом ламп, было прохладно и темновато. Купец указал взглядом вверх и, приподняв бровь, вопросительно и весело посмотрел на гостью.
Она задрала голову. Потолок, к ее удивлению, оказался стеклянным, но света почти не пропускал из-за пышно разросшейся зелени, усеянной белыми цветами.
– Летом, – пояснил хозяин дома, – мы запускаем растительность, чтобы внутри было прохладно. А зимой подстригаем, чтобы впустить солнечный свет.
Больше в комнате никого не было. Эм устроилась в уголке на удобном мягком диване; деревянные подлокотники были вырезаны в виде бегущих кошек. Мужчины углубились в обсуждение новостей Города. Сидя рядом с отцом, Эм чувствовала себя хорошо и покойно, пока помещение не начало наполняться гостями.
А тут еще и Бартелл поднялся на ноги.
– Пойду помогу Обтрепе, – сказал он ей. – Посиди здесь, а я вернусь, как только смогу. – И скрылся за дверью, не замечая ее молящего взгляда.
Купец смеялся, приветствуя вновь входивших гостей. Эм забилась в уголок и попыталась стать как можно незаметнее.
Некоторое время на нее действительно не обращали внимания. Она сидела опустив голову и гладила деревянных кошек, гадая, как скоро удастся работникам собрать и водворить на место привезенный витраж. То есть, на самом деле, долго ли еще ей здесь торчать.
– Госпожа… позволь тебе водички поднести?
Она подняла глаза и увидела слугу, обращавшегося к ней, как и подобало, с почтительного расстояния. Она молча покачала головой.
К ее немалому облегчению, он отошел. Но только для того, чтобы вскоре вернуться с блюдом закусок. На ломтиках хлеба покоились розовые креветки. Зрелище заставило ее содрогнуться. Совсем другое дело – живые креветки, резвящиеся в океанских пучинах…
А слуга еще и наклонился к ней, чтобы доверительно прошептать:
– Следом подадут блюда из левиафана и спрута…
Она вскинула глаза и уставилась на него с ужасом и отвращением. Однако он улыбался; она поняла, что он ее поддразнивал, и неуверенно улыбнулась в ответ.
– Можно мне присесть? – спросил он.
Она огляделась, боясь, что за такое поведение буфетчик мог нажить себе неприятностей. Потом заметила: слуги, разносившие гостям закуски и напитки, были облачены в хлопковые блузы, а этот молодой человек был в шелковом наряде и начищенных кожаных сапогах. Она сразу почувствовала себя глупо, но ничего не успела сделать или сказать – он сел рядом с ней, положив руку на спинку дивана позади нее, и сказал:
– Меня зовут Толеми. Я сын хозяина.
Его лицо оказалось как-то совсем уж близко, Эм наклонила голову и попыталась отодвинуться, но он лишь придвинулся вплотную, так что она чувствовала тепло его дыхания. Он был вполне симпатичен, пожалуй, даже хорош собой, но глаза блестели от выпитого вина, а речь была немного невнятной.
– Видел я сейчас твое морское окно, – сказал он. – Просто чудо, что такая юная девушка – и создала подобную прелесть! У тебя, наверно, совсем особенные ручки… – И он накрыл ее руку своей.
Его ладонь была горячей и влажной. Эм стало неприятно, и она убрала руку.
– Отец говорил, что ты очень немногословна, Эмли. Еще он утверждал, будто ты красавица, но за вуалью разве что разглядишь? Может, откроешь личико ради меня?
Она замотала головой и принялась озираться: вот бы уже вернулся отец! Как-то так получилось, что гости стояли к ним преимущественно спиной, создав им с Толеми подобие уединения. Эм хотела встать и пойти либо к отцу, либо к хозяину дома, но, двинувшись с места, обнаружила, что Толеми сидел прямо на ее юбке, которую она расправила по дивану. Ее попытка высвободиться рассмешила его.
– Подними вуаль, и я тебя отпущу, – прошептал он, притискиваясь еще ближе.