– Как же это случилось? Как она вообще могла куда-то пропасть? – недоуменно вопросила Адель.
Я вкратце обрисовала ей ситуацию и спросила:
– Скажите, Ирма не звонила вам в последние дни?
– Нет, – покачала головой Адель. – Я предлагала ей общаться по скайпу, но Ирма, хотя и установила его, еще ни разу не пользовалась. Она говорила, что по вечерам после работы у нее совершенно нет сил. К тому же и разница в часовых поясах сказывается.
– Адель, когда вы последний раз общались со своей подругой?
– Полтора месяца тому назад, шестнадцатого октября, – сказала Адель. – Как раз на следующий день после того, как ко мне приходил герр Линдгардт. В смысле, отец Ирмы.
– Он приходил к вам? – удивилась я.
– Да, он просил меня дать ему телефон Ирмы, – поведала мне Адель. – Сказал, что у него есть только адрес ее матери и что Ирма там теперь не живет, а ему очень важно поговорить с ней лично.
– И вы дали ему номер?
– Конечно, а почему я должна была бы его скрывать? – недоуменно посмотрела на меня Адель. – Я всегда симпатизировала герру Линдгардту! И сразу же его нашла, когда мы переехали в Карлсруэ. Я всегда была убеждена, что им с Ирмой следует наладить взаимные контакты, невзирая на все разногласия между ним и ее матерью. Ведь герр Линдгардт вовсе не такой уж плохой человек, каким его описывала Екатерина Михайловна, к которой я тоже отношусь очень хорошо. Просто он слабохарактерный. Но добрый.
Если Ирма Линдгардт, по рассказам ее знакомых, и напоминала по характеру типичную молодую немку, то Адель Граубе походила скорее на уроженку стран Средиземноморья. Она была живой, яркой и очень уверенной в себе. Да и черты ее лица больше были похожи на итальянский или латиноамериканский тип внешности.
– Вы в курсе, о чем он разговаривал с дочерью?
– Конечно, в курсе! – воскликнула Адель. – Ирма потом сразу же перезвонила мне и все рассказала. Я давно не помнила ее такой возбужденной и счастливой.
– Она так обрадовалась звонку отца?
– И этому тоже, но не только. Ведь герр Линдгардт обещал ей подарок, да еще какой!
– Какой? – с неподдельным интересом спросила я.
– Шкатулку с их фамильными драгоценностями, изготовленными в позапрошлом веке или даже раньше! Они принадлежали еще его прабабушке, а она была чистокровной немкой. Я даже ее имя запомнила – Вильгельмина Адельгейм. Красивое имя, правда? Она вышла замуж за некоего барона Линдгардта. Ну, драгоценностей в этой шкатулке, может, не так и много осталось – все-таки семейству Линдгардт доводилось переживать весьма тяжелые времена, включая войны и репрессии. Особенно после того, как их угораздило перебраться в Россию. Так что драгоценности потихоньку распродавались, и шкатулка постепенно опустела, но кое-что от прежней роскоши все-таки осталось. Кажется, это единственное, что герру Линдгардту удалось сберечь от проворных ручек своей супруги! – Адель усмехнулась.
– Вы имеете в виду его нынешнюю супругу? – уточнила я.
– Ну да, фрау Кэт, – хмыкнула Адель. – Хотя как она была Катькой Прохоровой, так ею, на мой взгляд, и осталась. Я же приходила к ним в гости, сразу после нашего приезда сюда. Хотела с ней познакомиться, наладить отношения. Все-таки здесь не так уж много русских, а ведь нужно поддерживать связи с земляками, правда?
Я никогда не была эмигранткой, но все же понимающе кивнула.
– Так вот, эта Кэт очень негативно отреагировала на мой визит. Я видела, как неудобно герру Линдгардту, хотя он очень мне обрадовался и все расспрашивал о том, как там Ирма, а потом незаметно сунул мне пятьсот марок для нее. Я думаю, что, если бы не его супруга, все могло быть по-другому.
– Адель, дорогая, давайте вернемся к этой шкатулке, – торопливо заговорила я, чувствуя, что, кажется, поймала за хвост настоящую удачу. – Что там были за драгоценности? Какова их цена? И успел ли герр Линдгардт передать их дочери?
– Да, успел, Ирма их благополучно получила – в посылке, по почте, – начала Адель с ответа на мой последний вопрос.
– Вы точно знаете, что получила? Лично в руки? Может быть, он просто отправил посылку, а дошла ли она до Ирмы, вы не в курсе?
– Да ну что вы! Ирма мне позвонила и подробно рассказала, что в ней было! Изумрудные серьги, перстень, обручальное кольцо и кулон на цепочке. Кулон ей особенно понравился, она не скрывала своего восторга. Цену я точно не знаю, да и Ирма не собиралась их продавать. Ей было приятно, что отец подарил эти вещи ей. Но я думаю, что сумма получилась бы немалая. Если не на роскошную, то на вполне сносную жизнь ей бы вполне хватило.
– А сама Ирма не приезжала в Германию?
– Нет, она ни разу здесь не была, хотя я неоднократно ее приглашала.
– И не планировала?
– Планировала, но только теоретически. Говорила, что, может быть, летом…
– Она никогда не упоминала также имя – Альберт?
– Нет, – Адель посмотрела на меня с удивлением и интересом. – А кто это?
«Еще бы я сама знала!» – подумала я, но спросила о другом:
– Она рассказывала вам о муже, о своей семейной жизни?
– Да, но немного. У них довольно-таки ровная жизнь, спокойная, без эксцессов.
– Вы знаете Виктора Шмелева лично?
– Да, я была у них на свадьбе. Правда, вскоре после этого мы уехали в Германию. Ирма всегда говорила, что у них с Виктором все хорошо.
– Как вы думаете, Ирма поделилась бы с мужем тем, что отец подарил ей столь ценный подарок?
– Думаю, да, – Адель смотрела на меня удивленно, словно хотела сказать – «а разве может быть иначе?».
«А вот Виктор Шмелев ничего такого мне не рассказал! – отметила я про себя. – И Екатерина Михайловна – тоже! Ирма скрыла этот факт от них обоих? Или они скрыли его от меня? Или кто-то один из них?»
Дальнейший разговор с Адель не принес мне никаких новых сведений, но мне хватило уже и того, что я узнала. Это был полигон для новых версий. Теперь мне нужно побеседовать с самим герром Линдгардтом и получить ответы на важные вопросы, по-прежнему еще висевшие в воздухе. И я, попросив у Адель на всякий случай номер ее телефона и уточнив, верный ли адрес дала мне Екатерина Михайловна, отправилась туда.
Особняк Линдгардтов в бордово-коричневых тонах, куда я добралась на быстроходном желто-красном трамвае, выглядел солиднее, чем дом, в котором жила Адель. Несмотря на то что он был меньше по размерам, зато рассчитан, кажется, на одну семью. И хотя располагался он дальше от центра, но выглядел престижнее.
Мне пришлось долго трезвонить в колокольчик, пока на крыльце не показалась высокая, довольно-таки габаритная женщина с забранными в хвост локонами, выкрашенными в белый цвет. Несмотря на то, что одета женщина была по-европейски, по ее манерам, повадкам и взгляду я с ходу определила, что передо мною – моя соотечественница, потому я и решила заговорить с ней по-русски. Женщина стояла на крыльце, положив руки на бедра и глядя на меня весьма самоуверенно и даже вызывающе. В ее глазах так и читалось – «чего надо?».