Тор бросила взгляд на одну из синтетических листовок. Та отозвалась на ее внимание, выпустив лозунг «Аутисты не нуждаются в “лечении”!».
Возник и улетел другой лозунг: «Достаточно одного Бога!»
Вокруг, стараясь привлечь внимание Тор, теснилось множество других оживших лозунгов. Раскаиваясь в своем любопытстве, Тор нажала на зуб: «УБРАТЬ» – и спаслась от этого роя, но не раньше, чем к ней, как умоляющая бабочка, порхнул последний призыв: «Оставьте человеческую природу в покое!»
«Что ж, чем больше зрителей, тем лучше», – подумала она, поднимаясь по ступеням. Те, что внутри, естественно, все о ней знали, поэтому дверь перед ней открылась.
ЭНТРОПИЯ
Что сказать об угрозе из космоса? Всем известно, что шестьдесят пять миллионов лет назад гигантский камень ударил в Юкатан, уничтожив всех динозавров. В 2024 году «Страж-наблюдатель» Дональдсона закончил каталогизировать все астероиды с достаточно заметной массой. И впервые мы смогли убрать из этого перечня одну существенную угрозу.
Остаются миллиарды комет в далеком облаке Оорта; незначительное нарушение равновесия может обрушить их на нас. То же самое может произойти, если солнце пройдет сквозь плотный спиральный рукав. С нами будет покончено. Но давайте обсудим это позже.
А как насчет небольших метеоритов? Вроде того, что, говорят, взорвался в 1908 году в Сибири или лишил 536 год лета? Сегодня такая «не очень значительная катастрофа» может убить сто миллионов человек, но цивилизация выживет – хотя закрытое тучами небо никого не обрадует. Поэтому да. Отведем метеориты как угрозу.
Мы предполагаем, что большие камни у нас все под учетом. Но, допустим, кто-нибудь намеренно подтолкнет булыжник размером в милю к Земле. Конечно, сегодня никто не залетает так далеко, хотя десяток государств и консорциумов по-прежнему отправляют в космос ракеты. И по мере того как забывается трагедия «Чжэн Хэ», Китай и ЗС начинают говорить о возобновлении экспедиций с людьми.
Предположим, мы вернем себе уверенность и снова шагнем в космос с планеты, которой грозят бесчисленные опасности. Что ж, отлично! Перестанем класть яйца в одну корзину. Но все же давайте будем осторожны. И не спустим друг с друга глаз.
«Рог изобилия Пандоры»
– Бу яо! Бу яо!
Стоя на носу своей лодки, Син Пуши, торговец металлоломом, махал перед лицом обеими руками, твердя: «Мне это не нужно», – на чистом путунхуа, а не на местном шанхайском диалекте и презрительно глядя на груду мусора, предложенного Пэнем Сянбином: окисленная медная проволока, оконные ставни в корке соли, два маленьких шкафчика для документов и мешок из сетки, откуда торчали разные куски металла. Все это свисало с примитивного подъемника, торчавшего из окна дома Бина – остатков роскошной виллы, выступавших из поднимающегося эстуария Хуанпу.
Пэнь Сянбин старался опустить мешок в лодку, но седой торговец отталкивал его багром.
– Мне не нужен этот хлам! Сбереги его для мусорной баржи. Или выбрось обратно в море.
– Ты же знаешь, не могу, – пожаловался Бин, сжимая обеими мозолистыми ступнями сваю, которая поднимала его дом над водой. Он продолжал тянуть, и мешок медленно качнулся к Ши. – Вон те камеры на буках… они знают, что я поднял девяносто кило. Если выброшу их, меня оштрафуют!
– Бросай слова на северный ветер, – усмехнулся торговец, отталкиваясь багром от разрушенной виллы. Лодка-плоскодонка начала движение, и под ней скользнули угри. – Позови меня, если найдешь что-нибудь хорошее!
– Но…
– Вот что я тебе скажу, – добавил Ши. – Я бы забрал у тебя мешок с мочой. Цены на фосфор снова поднялись. – Он бросил мелкий кредитный слип. Пэнь Сянбин подхватил его и в ответ швырнул раздутый черный мешок-испаритель, надеясь, что тот разорвется и вся моча выльется на торговца. Увы, мембрана выдержала.
Бин беспомощно следил, как Ши отдал резкую команду и сразу заработал мотор лодки. Голосовые команды, произносимые вслух, в городе, может, и считают старомодными, но здесь нельзя рисковать субвокальными ошибками. Да и старомодный способ дешевле.
Бормоча угрозы и проклятия в отношении сна торговца, Бин привязал веревку и оставил свой груз висеть, чтоб его могли видеть камеры. Взобравшись по свае, он перескочил через зазор и приземлился на пороге виллы – некогда роскошного места отдыха, дома стоимостью два миллиона гонконгских долларов. Теперь вилла принадлежит ему, если, конечно, он сумеет оплатить заявку.
В прежние времена было бы легче. Это Бин знал по сериалам, которые его заставляла смотреть Мейлин, когда вечером они, утомленные, лежали в постели-гамаке. Когда у всех были большие семьи и ты входил в многолюдный клан, в котором все связаны, как нити в рыболовной сети. Братья помогали братьям.
Конечно, тогда у людей не было чудес техники. Но у меня были бы связи в городе – кто-нибудь из родственников, кому я мог бы продать добычу. А может, и богатый дядюшка, достаточно разумный, чтобы вложить средства в собственность на берегу моря.
Что ж, остается только мечтать.
Бин снял соломенную шляпу и осмотрел горизонт от далеких башен Старого Шанхая за Большим и Малым Пудуном, где можно рассмотреть аттракционы Шанхайского университета Диснея и Царя Обезьян, мимо великой морской стены и затонувшего природного заповедника на острове Чунмин вплоть до того места, где Хуанпу, расширяясь, впадает в Восточно-Китайское море. Широкое водное пространство усеивали многочисленные суда всех типов, от массивных контейнерных кораблей (их тянут паруса – воздушные змеи, огромные, как облака) до барж с песком и рыболовных сампанов. Гораздо ближе прилив наступал на двойной ряд полуразрушенных домов, где он сам и несколько сотен других обитателей участков построили свои жилища с постелями-гамаками, которые раскачивались на ветру.
Каждая бывшая вилла теперь стояла одиноко – этакий остров в поднимающемся море, совсем близко от города и в то же время очень далеко от него во всех практических отношениях.
Может быть шторм.
Бину почудился запах бури.
Повернувшись, он пошел по крыше. Всего в сотнях метров впереди, за новой линией прибоя и тяжелой серой стеной, на середине которой виднелись следы последнего большого подъема воды, сверкал город. Мир денег и самонадеянных амбиций на другой стороне. Гораздо более живой, чем Старый Шанхай с его свечением после Дня ужаса.
Идти было трудно, и он старательно выбирал дорогу между глиняными черепицами в старинном духе и солнечными панелями, которые, он надеялся, когда-нибудь заработают снова. Бин осторожно переступал через широкие, похожие на чечевички кастрюли, которые он заполнял каждое утро. Они давали немного пресной воды и электричество, а еще соль, которую можно продать в городе. Там, где крыша выдерживала тяжесть, стояли садовые ящики, превращающие органические отходы в травы и овощи. Слишком многие владельцы участков теряли лицензии, беззаботно выбрасывая испражнения в залив.