И потом, как сказал Лобсанг, островитянам не помешал бы приток свежих генов от заезжих путешественников. Нельсон был буквально обязан принять предложение Касси.
— Немножко покувыркаемся, мистер Нельсон!
Она улыбнулась, засмеялась и подошла ближе.
И вдруг он поддался влиянию минуты, рациональная часть сознания словно растворилась, и бремя сорока восьми лет свалилось с плеч. Мир был полон света и красок, синевы и зелени, Нельсон чувствовал запах моря, растений, животных, морской соли на теле женщины, которая подошла ближе и коснулась губ кончиками пальцев — и тогда он ощутил ее вкус…
Никто их не видел. Кроме Лобсанга, наверное.
Впоследствии Нельсон старался не заходить в джунгли. И никогда больше не оставался наедине с Касси.
На пятый день они вернулись на корабль, следовавший в кильватере за Вторым Лицом, чтобы помыться и переодеться.
Лобсанг и Нельсон сидели рядом в гондоле, в привычной европейской одежде, которая теперь казалась неудобной и тесной. Живой остров плыл под ними — красивый, плодородный, странный. Словно созданный, чтобы смотреть на него с воздуха.
— Мы так и не обсудили, зачем вы заставили меня составить вам компанию, Лобсанг.
— Заставил?
— Вы сказали, что игр больше не будет. Цепочка подсказок, которой я следовал до конца, была, по сути, призывом. Теперь вы показали мне «транспортер»…
— Как пример удивительного плодородия — или изобретательности — Долгой Земли.
— Зачем? Зачем вы меня сюда привезли, зачем показали этот остров?
— Я считаю, что ваш ум способен оценить теорию, которую я вынашиваю со времени открытия Долгой Земли.
— Какую теорию?
— О вселенной… человечестве… назначении Долгой Земли. Пока — чисто умозрительно, но очень важно. Хотите послушать?
— По-вашему, я могу не захотеть? Или попытаться вам помешать?
— Преподобный Азикиве, я невосприимчив к сарказму. Это особенность моих внутренних установок. Подумайте лучше вот о чем. Долгая Земля спасет человечество. Теперь, когда мы распространились по последовательным мирам, даже гибель целой планеты и возникновение новой Дыры не уничтожат людей полностью. Воистину, как скажут некоторые, Долгая Земля открылась очень вовремя. Иначе мы бы просто прикончили друг друга. Вскоре люди бы уже рылись, как шимпанзе, в развалинах цивилизации и сражались за остатки ресурсов. А вместо этого мы, недостойные обезьяны, внезапно получили доступ к множественным мирам — и пожираем их с невероятной быстротой.
— Не все мы. Ваши островитяне ведут пассивный образ жизни и, похоже, никому не причиняют вреда. И на Долгой Земле есть множество бродяг — стригалей, как их называют, — и они тоже никого не беспокоят.
— Но посмотрите на нынешнюю ситуацию с троллями — милыми, услужливыми, доверчивыми, которых люди просто обязаны покорить, поработить, убить. Посмотрите на напряжение в связи с Вальгаллой и ее тихим мятежом. Я не позволю тебе жить своей жизнью, даже в миллионе миров от меня. Я должен обложить тебя налогами и контролировать!
Нельсон осторожно произнес:
— Лобсанг, вы намерены что-то сделать? Из всех существ, которые мне известны, только вы один обладаете достаточной властью…
— Да, — резко перебил Лобсанг. — На самом деле вы, быть может, не вполне сознаете масштаб моих талантов. У меня человеческая душа, но, кроме того, я намного совершеннее и протяженнее — извините за выражение, я практически вездесущ. Прямо сейчас одна из моих копий направляется в скопление комет на краю Солнечной системы. Нельсон, я внутри облака Оорта!
— О господи.
— Агнес так смеялась… жаль, что вы не видели. Послушайте, Нельсон, я повсюду, но я не Бог — и я не вмешиваюсь. Я не верю в вашего Бога — подозреваю, что и вы не верите. Но, полагаю, вам необходимо думать, что вселенная подчиняется некоему замыслу — замыслу, который придает всему смысл и значение.
— Какому замыслу?
— Пускай я не Бог, но у меня божественные перспективы. Долгая Земля дала человечеству иммунитет против планетарных катастроф. Но она не сделала людей неуязвимыми перед лицом времени. Я мыслю в широком временном масштабе, Нельсон. Принимаю в расчет будущие эпохи, когда наше солнце — и прочие солнца Долгой Земли — погаснут, темная энергия расширится и произойдет Большой Разрыв. Атомы оторвутся друг от друга, и возникнет новый Гиннунгагап…
— А, первичный хаос, существовавший до сотворения мира. «Не было ни песка, ни моря, ни бушующих волн, ни земли еще не было, ни неба над ней…»
— «Был только Гиннунгагап, и трава нигде не росла», — закончил Лобсанг и кивнул. — «Прорицание Вельвы». Я его хорошо помню.
— Скандинавская мифология и тибетская метафизика. Интересная смесь.
Лобсанг помолчал.
— Человечество должно прогрессировать. Такова логика нашей конечной вселенной: мы должны подняться навстречу трудностям, если не хотим пасть их жертвой. Вы это сами понимаете. Но, несмотря на потенциал Долгой Земли, мы не прогрессируем, а просто наслаждаемся уютом и становимся многочисленнее. В основном потому, что понятия не имеем, что делать со всеми этими просторами. Возможно, придут иные, которые будут мудрее.
— Иные?
— Да. Подумайте. Мы считаем себя мудрецами, но каким был подлинный Homo sapiens? Как бы он поступил? Разумеется, он в первую очередь берег бы свой мир — или миры. Он смотрел бы на небо в поисках иных разумных существ. Смотрел бы на вселенную в целом и раздумывал о ее усовершенствовании.
Нельсон задумался.
— Значит, вы считаете, что цель мироздания — чтобы люди вышли за рамки своего нынешнего состояния и исполнили великий замысел? Вы серьезно? Вы правда полагаете, что в обозримом времени следует ожидать появления какого-то нового вида?
— Согласитесь, это не исключено. И логично. Нельсон, нам многому нужно учиться — многое открывать, многое делать. Мы об этом уже говорили. Вы оставили свой приход и ищете новую дорогу, новую точку средоточия. Я знаю, вы задаете те же вопросы, что и я. Что может быть лучше, чем работать вместе? Я очень нуждаюсь в поддержке, Нельсон. Я вижу, как переворачивается мир. Но в человеческую душу заглянуть не в силах. Кстати, как вы себя чувствуете? Вы достаточно здесь повидали?
Нельсон улыбнулся.
— Давайте погостим еще немного. Никогда не стоит спешить с прощаниями.
Поскольку путешествие не приносило результатов, Билл для разнообразия стал чаще останавливаться в тех мирах, которые, по его словам, стригали называли «алмазными». Эти миры, в противоположность Джокерам, были чем-то особенно привлекательны.
Запад-1176865. Он лежал вблизи Пояса Вальгаллы — череды миров на побережье Американского моря. Но Великий Каньон здесь залила поднявшаяся река — впечатляющее зрелище, как подумал Джошуа, глядя сверху. На краю каньона недаром стояли палатки туристов.