— То есть?
— Как «то есть»?! — вскричал Дюбелев. — Они же с сыном прописаны в той квартире, где жил Дементьев. Вы что, не знали об этом? Ну здравствуйте! Беретесь за расследование, так надо собрать обо всех данные!
Он снова закурил и продолжил:
— Ну вот. Теперь эта квартира, которую Кира, прости господи, превратил в бордель, досталась жене и сыну. Все тип-топ, понимаете? Тот же… как вы сказали, Мазевич?
— Базевич.
— Вот, Базевич. Он мне не понравился. Прямо-таки мешок, набитый дерьмом, такой на все готов.
— Они вместе с Алисой ушли раньше вас.
Дюбелев вдруг сник. Видимо, только сейчас до него дошло, что в моих глазах, несмотря на все его словесные ухищрения, именно он является главным подозреваемым.
— Так-так-так… Значит, верить в официальную версию вы не хотите. И если ее все же откинуть, то кто-то за те полтора часа, когда меня в квартире не было, пробрался туда и ввел бесчувственному Кириллу смертельную дозу героина. Так получается?
— Вроде бы да. Если, конечно, допустить, что это были не вы.
Дюбелев снова покачал головой и задумался. Помолчав где-то с полминуты, в течение которых я не сводила с него глаз, он сказал:
— Ну, я не знаю… Хочу только сказать, что в милицию меня не вызывали и я абсолютно не желаю быть туда вызванным. Все-таки будет лучше, если вы поверите в официальную версию, — сказал он и улыбнулся.
— Вы что же, угрожаете мне?
— Нет, что вы! — подвижная мимика Дюбелева совершила реверанс в сторону смертельной обиды. — Но когда у одного человека возникают проблемы по вине другого, то этот первый обычно чем-то отвечает.
— Чем же ответите вы?
— Пока ничем, — добродушно успокоил меня Дюбелев. — Для начала я все-таки хочу удостовериться, не записывалась ли наша беседа на диктофон. Вы не против знакомства с нашим охранником?
— На уровне телесного контакта — категорически против.
— Ну ладно, — усмехнулся он. — Тогда придется свести вас с секретаршами.
— Чувствуется, что вы подготовлены к общению с частными детективами, — в свою очередь усмехнулась я и вынула из кармана диктофон. — Вот кассета, возьмите, я надеюсь, что обойдусь и без нее.
— Ну, совсем другое дело. Классная вы все-таки девочка!
«Да, очень классная!» — подумала я и похвалила себя за находчивость. Руководствуясь каким-то шестым чувством, я перед нашей беседой включила одновременно два диктофона, находившиеся у меня в двух разных карманах юбки. Поэтому потеря одной кассеты для меня ничего не означала. Ко всему прочему, Дюбелев не сказал ничего, что можно было бы ему инкриминировать. Ну, авось пригодится в дальнейшем. Я вздохнула и поднялась с места.
— С удовольствием пообщался бы с вами. Только не в этой обстановке и не по тому вопросу, по которому вы ко мне пришли, — проронил Дюбелев с елейной улыбкой, провожая меня до двери.
— Все может статься, — сказала я, имея в виду нашу возможную следующую встречу, которая действительно могла произойти где угодно, вплоть до камеры предварительного заключения.
Однако делать какие-либо поспешные выводы было не в моих правилах, и я рассталась с Дюбелевым с ощущением того, что мною отработан всего лишь очередной пласт материала, завязанного в расследуемом мною деле.
Сев в машину, я закурила и задумалась. Верный признак того, что настал момент, когда необходимо получить поддержку у высших сил. А именно — бросить кости. Что я незамедлительно и сделала.
36+9+21
«Жизнь — это чудесный факел, который необходимо заставить пылать как можно ярче, прежде чем передать грядущим поколениям».
Ну ни фига себе! Вот и думай после этого, что может означать эта напыщенная фразеология применительно к моей ситуации!
Поразмыслив, я решила оценить предсказание костей как неоднозначное (обычно я называла это «ни рыба ни мясо»). Мне ничего не оставалось делать, как полностью отдаться на волю событий и плыть по течению. Иными словами, довериться интуиции и здравому смыслу. А и то и другое подсказывали мне, что следующим этапом дела будет знакомство с бывшей супругой покойного и составление ее психологического портрета.
И тут зазвонил мой сотовый телефон.
— Алло!
— Татьяну Иванову беспокоит Вениамин Борисюк, — раздался знакомый бодрый голос. — Как идут дела?
— Пока что маловато конкретики.
— Это ничего. Как вы смотрите на то, чтобы мы приехали к вам в гости? Вы нам расскажете, что вам удалось узнать, а мы попробуем снять возникшее у вас напряжение, чтобы вам было легче работать.
По его голосу я определила, что он уже навеселе и скорее всего предложит мне снять напряжение известным российским способом.
— Приезжайте, — вяло согласилась я. — Только что значит «мы»?
— Это значит — я и мой музыкальный редактор. В смысле знакомая вам Елена Витальевна Маркелова.
«Тьфу, е-мое!» — чуть не выругалась я. И зачем мне нужен твой «музыкальный редактор»! Или я тебе так не нравлюсь? Я была явно задета. Мое настроение усугублялось неблагоприятным гормональным фоном, наступившим в последние дни.
— Ладно, жду, — коротко отрезала я. — Только не раньше чем через полчаса, потому что сама нахожусь не дома.
Сладкая парочка в составе Борисюка и Маркеловой прибыла ровно через полчаса. Я едва успела чуть-чуть прибраться и поставить чайник.
Любовники, нежно держась за ручки, уселись в кресла, и тут раздался новый телефонный звонок.
— Добрый вечер, мне вас рекомендовали как частного детектива, — вкрадчиво заговорили на том конце провода.
— Да, вы попали по адресу, но, к сожалению, в настоящий момент я занята расследованием.
— Очень жаль. Но у меня дело не очень заковыристое, можно сказать даже банальное. Меня зовут Маркелов Алексей Корнеевич.
Собственно говоря, мне было абсолютно наплевать на то, как зовут моего потенциального клиента, однако в данном случае его фамилия заставила меня задуматься и тут же взглянуть на симпатичную мордашку сидящего напротив «музыкального редактора» с острыми коленками.
— А какого характера у вас дело?
— Знаете ли… В общем… — Господин Маркелов неожиданно замялся.
— Пожалуйста, излагайте побыстрее, у меня сейчас мало времени, — бесцеремонно поторопила я его.
— Словом, надо последить за моей женой. В смысле…
— Я поняла. Если сможете, подъезжайте ко мне домой через два часа. — И я назвала свой адрес.
Человек на том конце провода поблагодарил и повесил трубку. Времени на раздумья по поводу того, правильно ли я поступила, не было, так как нужно было вести разговор с пришедшими ко мне людьми.