— Пришло еще одно. Оно в отделе почты.
В третьем часу дня Ленгтон и Анна вернулись в штаб расследования. Команду буквально оглушило сообщение о том, что Рейнольдс получил вторую записку от убийцы.
Ленгтон прочел послание вслух: «Еле ползете. Человекоубийца щитает что следствие Красной Орхидеи выдохлось».
Льюис тут же вручил Ленгтону еще одно: «Я решил не здаваться. Слишком много смешных и глупых полицейских. Мститель за Красную Орхидею».
Ленгтон окинул взглядом следственную бригаду и тряхнул головой:
— Это просто невероятно! Четыре послания от сумасшедшего ублюдка — и мы не можем усмирить этого долбаного журналиста Рейнольдса! Он намерен опубликовать письма!
— О чем они нам говорят? — спросил Льюис.
Ленгтон метнул в него яростный взгляд:
— Что он выделывается над нами — надо мной, в частности, — и что, если верить написанному, он готовится к новому убийству!
— Но он говорит, что кто-то «доносит». Кого он имеет в виду? — вставил Баролли.
— Не знаю, черт подери!!! — взревел Ленгтон. — Думаю, он просто меня подхлестывает! — И он ринулся к своему кабинету.
Анна проводила его взглядом. Весь помятый, так и не успевший принять душ, Ленгтон вызвал в ней искреннюю жалость.
— Ты собираешься в клуб? — спросила она вдогонку.
— Нет, у меня здесь работы через край. А ты иди туда и возьми Баролли. — Он захлопнул за собой дверь.
Спустя пятнадцать минут Анна с Баролли были уже на пути к «Стрингфеллоу». Ехали они в патрульной машине без опознавательных знаков, оба на задних сиденьях. По пути Анна объяснила Баролли, что запись видеослежения следует смотреть в другом порядке.
— Возможно, — отозвался тот. — Знаешь, сколько всего записей мы перерыли? Я не виноват, что где-то перепутали.
— Никто тебя и не обвиняет, — сказала она спокойно.
— Пятнадцать часов я с этим возился. Пятнадцать часов!
— Да, знаю. Ты, кстати, проверил, был ли у Луизы мобильный телефон?
— Проверил. Да мы и не думали, что был. Но в то же время она могла купить какой-нибудь дешевенький, одноразовый.
— А все звонки с городского телефона Шерон ты проверил?
— Да, ты разве не читала отчеты? Парикмахеры, агенты, наращивание ногтей, окраска волос, гимнастические залы! Черт возьми, я все перешерстил! Ни единого звонка нашему подозреваемому, если только он сам не держит какой-нибудь салон, — вот девчонкам-то повезло! Может, один из тех, что наводит им красоту, и есть наш подозреваемый? Черт его знает!
Баролли пыхтел и дулся почти всю дорогу к клубу. У обоих уже начало подводить животы, но завтрак, похоже, не предвиделся.
Анну и Баролли встретил менеджер клуба — суетливый мужчина, которому не терпелось поскорее оттрубить свой рабочий день. Он договорился с обоими швейцарами и двумя барменами, чтобы те пришли пораньше пообщаться с детективами, но никто из них еще не приехал. Через переплетение проводов, тянувшихся от нескольких пылесосов, мимо уборщиков, что собирали в мусорные пакеты осколки стекла, пустые сигаретные пачки и окурки, оставшиеся с предыдущего вечера, менеджер провел следователей к кабинке с бархатной занавесью. Там, укрывшись от досужих взоров, Анна и Баролли уселись ждать.
Посмотрев через зал на то место, где некогда сидела Луиза Пеннел, Анна выбралась из кабинки и прошла к бару. Она села на высокий стул, оглядела просторный танцпол. Благодаря зеркалам за барной стойкой ей был прекрасно виден весь огромный клуб. Если Луиза Пеннел кого-то ждала, как предполагала Анна, то она выбрала великолепное место: оттуда просматривался главный вход и все пространство — от места администратора до дискотеки. Тревис крутанулась на стуле, затем соскользнула с него и отправилась в дамскую комнату. Там тоже вовсю шла уборка: группа девушек, трещавших между собой на португальском, подбирала бумажные платки и клочья туалетной бумаги, валявшиеся по всему полу.
Когда Анна вернулась в кабинку, Баролли попивал кофе.
— Кто-нибудь расспросил работников гардероба?
— Нет.
— Так, мы видели Луизу сначала без пальто, затем с пальто, снятым и перекинутым через руку, — значит, она должна была оставить его в гардеробе.
Баролли нетерпеливо посмотрел на часы:
— Пойду спрошу менеджера, может ли он связаться хоть с кем-нибудь, кто работал в ту ночь.
Спустя десять минут к ним подошел коренастый, коротко стриженный мужчина в летной куртке и джинсах.
— Хотели меня видеть? — скупо спросил он.
— Да. Не желаете присесть? — указала Анна на место возле себя.
— Ладно, но, знаете ли, я сегодня не работаю. Я обычно прихожу к самому открытию. — И мужчина скользнул в кабинку. Он оказался таким широченным, что случайно задел Анну локтем.
— Я весьма ценю ваше время, — сказала она приветливо и открыла папку, чтобы достать снимки Луизы Пеннел.
— Мне их уже показывали, — буркнул он.
— Я знаю, но буду вам весьма признательна, если вы посмотрите на них опять.
Он вздохнул:
— Я уже говорил, я работаю на входе. У нас каждую ночь сотни девчонок. Я запоминаю тех, кто как-то оскандалился, или просто известных, но эту девушку я вообще не помню.
Анна выложила фотографию Луизы с цветком в волосах.
— Нет. Не помню, чтобы когда-то ее здесь видел. Извините.
Тогда Анна положила на стол изображение подозреваемого.
Мужчина посмотрел на набросок и помотал головой:
— Я не знаю. То есть он вполне мог быть в нашем клубе, но не могу сказать, что я его помню. Если вам известно, что он член клуба, это могло бы помочь, а так — нет, я его не знаю.
— По-вашему, он старше обычных посетителей вашего клуба?
— Я бы так не сказал. Мы всех принимаем — любых габаритов и возрастов. Сюда много приходит мужиков среднего возраста: девчонку, там, молоденькую снять, на танцы посмотреть. Но мое место снаружи.
— Ну, большое вам спасибо.
— Я могу идти?
— Да, благодарю вас.
Он выбрался из кабинки и прошел прямо к выходу, где встретил другого такого же широкоплечего мужчину, ростом не меньше шести футов и четырех дюймов. Их недавний собеседник указал на Анну и вышел на улицу.
Тревис подвинулась, чтобы следующему швейцару освободить побольше места рядом с ней. От него несло дешевым одеколоном, а волосы были смазаны гелем и зачесаны назад.
— Меня об этой девушке уже спрашивали, — сказал он, усевшись.
— Да, я знаю. Но мы все же надеемся, что-то всколыхнется в вашей памяти.
— Хорошо, я понимаю. Я читал о ней, но знаете, как я уже говорил раньше, не помню, чтобы я ее видел. К нам приходит каждую ночь по сотне таких.