Господи, неужели это правда? Выдалась-таки свободная неделька. Это позволило мне навести мало-мальский порядок в моей квартире. Как сказала бы моя знакомая парикмахерша — эх, только мужика сейчас не хватает!
Телевизор уже битых полчаса показывал нашего дорогого президента, который в беседе с человеком, похожим на Генерального прокурора Российской Федерации, плохой игрой средненького актера пытался заставить российского телезрителя поверить в то, что в ближайшую пятилетку с преступным миром в стране будет покончено. В это, конечно, мало верилось, но президент, как мог, убеждал, а прокурор в ответ задавал ничего не значащие отрепетированные вопросы.
По Станиславскому, это называлось «проговаривать слова и хлопотать мордой». Так говорят об актерах, которые за недостатком таланта используют ремесло взамен искусства переживания.
Эта почти бессвязная речь государственного шефа мне порядком надоела, как, видимо, и остальным россиянам, сидящим в данный момент у телевизора.
В качестве альтернативы я решила пройти на кухню и включить электрический чайник. Очень уж захотелось выпить кофейку и перекусить есенинскими пирожными из «Литературного кафе».
Я вернулась в комнату с кофе и пирожными. Речь президента уже закончилась, и в программе новостей передавали счет последнего футбольного матча. Это меня тоже мало интересовало.
Затем последовала реклама. Клаудиа Шиффер настойчиво трясла своими роскошными волосами и рекламировала посредственный шампунь «Хэд энд Шолдерс». Интересно, чем она моет волосы на самом деле?
Я выключила телевизор, потому что должен был последовать мексиканский телесериал для постсоветских пенсионерок. Сами понимаете, я к ним отнести себя никак не могу.
«Чем же мне заняться?» — неожиданно возник в моей голове вопрос. Вот ведь странное дело: настолько привыкла уже заниматься каким-то делом, что, как выдается свободная минута, уж и не знаешь, куда себя деть. Чтобы немного успокоиться, я включила музыкальный центр и поставила новый концерт Мадонны.
Затем достала свои любимые магические косточки, и они немного погодя с мелодичным звуком рассыпались по полированной глади круглого стола.
Комбинация 31+11+22 говорила о том, что «хоть он ваш друг, но истина дороже».
Хм, о чем же идет речь? На минуту я задумалась, но вскоре оставила эти мысли, так как гадание на костях еще никогда меня не подводило. И стоило отдаться течению событий, которые неминуемо должны были последовать. В конце концов, мы мало представляем, что жизнь подарит нам в следующий момент.
Хотелось бы верить, что ничего особо страшного в ближайшем будущем не произойдет.
Неожиданно в прихожей послышался звонок, своеобразно воспроизводящий музыкальную фразу из девятой симфонии Бетховена.
«Кого это черти занесли? Неужели друзей, дороже которых только истина?» Летящей походкой я направилась к двери и прильнула к «глазку». Ах нет! Я же совсем забыла!
Отойдя на минутку от двери, я поглядела на себя в зеркало: на меня смотрела изящная натуральная блондинка, которая еще вполне могла влюбить в себя настоящего мужчину.
Ну, теперь можно и открывать. Тем более что на пороге действительно стоял мужчина, причем, как мне показалось, чем-то мне знакомый.
— Ба! Да это ж Димка Лисицын! — воскликнула я, радостно распахнув дверь.
В одной руке Дмитрий держал букет красных гвоздик и коробку шоколада. Что-то тяжеленькое, напоминающее бутылку, вырисовывалось в целлофановом пакете в другой.
— Таня, я к тебе по делу, — прямо с порога начал Лисицын.
— Дима, подожди о деле! Ты здорово похорошел… — Я пристально разглядывала его.
Давно замечено, что есть сорт мужчин, которые с годами становятся более импозантны. Некоторая солидность в сочетании с остатками молодости делают мужчину ближе к тридцати весьма привлекательным для женщин.
Я кокетливо стрельнула в него глазами.
— Эх, Димка! Не получилось в свое время выйти за тебя замуж! Ну да, видно, не судьба. А с Лизой у тебя все нормально?
— С Лизой? — переспросил Лисицын и слегка замялся, неловко вручив мне букет.
Пока он снимал с себя кожаный плащ, я подумала о том, что ну чем черт не шутит. Может, он пришел ко мне, так сказать, свататься… Или в любовники набиваться? Ведь было у нас в прошлом нечто романтическое, вплоть до задумки на построение ячейки общества. Но это было очень давно, еще в десятом классе…
Теперь даже смешно вспомнить об этом.
— Слушай, Лисицын! — неожиданно встрепенулась я. — Не знаю, зачем ты ко мне пришел, но знаю одно — что бы там ни было в прошлом, Лиза, можно сказать, моя подруга. В конце концов, все мы учились в одном классе. И я желаю тебе с ней крепкой и дружной семьи.
— Да нет! — отмахнулся Лисицын. — Это не то, о чем ты подумала. Так сказать, у меня другая, у тебя, наверное, другой… Я же сказал — пришел по делу Тут все гораздо более серьезно, чем ты, наверное, подумала.
По выражению лица Димки я смутно догадалась, что его визит не очень-то похож на завязку любовной интрижки. Проводив гостя в комнату, я усадила его в кресло и предложила кофе.
Дмитрий Лисицын был моим одноклассником. За годы, что мы не виделись, он превратился из жалкого троечника в известного писателя. Он сочинял любовные романы, и они хорошо раскупались. Печатался он под псевдонимом Бен-Лисовский. Это пошло оттого, что моя экстравагантная школьная подруга, а впоследствии жена Димки, Лиза Степанова, называла его просто Бен.
Сама же Лиза после школы поступила в театральное училище, с успехом его окончила и работала актрисой в Тарасовском драматическом театре. И, надо сказать, в среде артистической богемы эта яркая и незаурядная личность нашла себя. Как злословили про нее наши общие знакомые, она успешно наставляла рога своему верному мужу и делала это неоднократно и с удовольствием. Хотя сейчас, в эпоху разнузданных сексуальных нравов, это и не выглядело особым криминалом.
С другой стороны, такие личности, как Лиза, хорошо знают, где не дозволено переходить грань. Но если даже это и имело место, то вряд ли столь часто, как склонны сгущать ситуацию злые языки.
Сам же Димка, или Бен, как его, видимо, теперь надо было называть, был страстно влюблен в свою жену. Такая ситуация с мужчинами случается редко.
— Ну, так что же стряслось? — спросила я, глядя на то, как Лисицын хмуро начал пить свой кофе.
Немного помолчав, Бен поставил чашку на стол, попросил выключить музыку и начал:
— Знаешь, Танюша… Как бы тебе это сказать… но…Лиза пропала.