— Я что-то вас ни разу не видел, — начал самый древний, — вы что, не тутошние?
— Нет, мы здесь случайно. Вообще-то теперь в Покровск пробираемся. Как будто война идет!
— Почему теперь? — вмешался средний, повернувшись к нам. Я увидела огромный, через все лицо шрам. Жуткое зрелище.
— Да вот, у меня тут тетка живет. Мы к ней шли. Получилось все как в плохом кино. Даже говорить не хочется. Потеряли все документы, а ведь как люди сюда ехали, в милиции ничего добиться не удается, — все присутствующие согласно закивали, — прямо замкнутый круг. А тут еще и тетка того, откинулась. Вроде бы , и не собиралась… — Мишка выжидательно замолчал.
— Это не во втором подъезде-то? Недавно, два дня еще не прошло, крякнулась тут одна бабулька.
Мишка быстро разлил водку в имеющуюся в наличии посуду. Хозяевам по полной, себе еле плеснул.
— А ей что не наливаешь? Или компания не подходит? — пробормотал дед.
— Да нет, ей нельзя, — Мишка с улыбкой посмотрел на меня, — она в положении. И так вон намыкалась.
Я в Мишке таких актерских талантов и не подозревала. Вообще-то это я его с собой брала. Но говорит пока только он. Хозяева с удовольствием выпили. В жизни я много повидала, но что б так пить? Они, по-моему, и не заметили, что это было. Вернее, разницу со своей «Троей» они, конечно, заметили: та была водопроводная вода, а эта родниковая.
— Да, — решила я вставить свое слово, — мы к Марье Николаевне ехали, во второй подъезд этого дома. Ну, в этот подъезд.
Тот, что со шрамом, посмотрел на нас исподлобья и тихо проговорил:
— А бабульке-то, похоже, помогли в рай попасть. — Я даже замерла.
— Не может быть, — всплеснула руками я и для полной убедительности схватилась за так называемый живот.
— Дамочка-то чувствительная, не родит нам тут раньше времени? — оскалился в улыбке со шрамом, — я роды принимать не умею.
Все, довольные шуткой, загоготали.
— Да нет, ничего, — изобразила я крайнюю степень смущения. — Что же теперь нам делать?
— А что делать? Все мы куда-то шли и не дошли, — ухмыльнулся дед, — жить, что ж еще.
— А как же ей это помогли? Кому же это она помешала-то?
— Ну как сказать. Все мы кому-то мешаем, — совсем не по годам вступил в разговор «юноша». Он, правда, в меньших количествах, но употребил волшебную жидкость, и его, похоже, стало развозить. Потянуло на разговоры и на философию.
Я незаметно уселась к нему поближе, чтобы ничего не пропустить, ни одного, пусть и бессмысленного слова.
— А ты здесь давно? — спросила я у него.
— Года два!
— И как? .
— Класс! — он блаженно закрыл глаза. — Свобода, делай, что хочешь.
— А как же ты сюда попал?
— Очень просто, как все. А вообще долгая история. — Он устроился полулежа, приглашая меня, сесть поближе. — А ты что? Правда того? — указывая на живот, спросил он. Я кивнула головой.
— Жаль, — вздохнул мой новый знакомый, — ты вообще-то ничего.
Я сделала вид, что польщена его комплиментом, в душе приходя в ужас.
Этому мальчику не больше пятнадцати лет.
— А тебе сколько лет? — я все-таки не смогла сдержать любопытства.
— А что? — в голосе сразу зазвучал вызов.
— Да нет, ничего, интересно просто.
— Тринадцать, с половиной, — сказал он, — а вообще я точно не помню, когда у меня день рождения. Отец, — он кивнул в сторону человека со шрамом, — говорит, что я родился зимой. День рождения мне никогда не отмечали, по крайней мере я не помню.
— Так как же ты попал сюда?
— Очень просто сюда попасть, выбраться обратно невозможно. Мать умерла, отец начал пить. У меня ведь еще сестра где-то есть. Только вот где? Когда отец стад пить, она ушла из дома. Она старше меня на пять лет. Ей проще было. После этого мы ее больше не видели. Да отец и не искал ее. Жили мы кое-как довольно долго, пока после очередного запоя где-то в закусочной он не пришел с каким-то очень приличным господином. Потом они сидели на кухне… В общем, не знаю уж как, но отец продал квартиру. Деньги быстро кончились, и мы теперь живем здесь.
По-моему, здорово! Правда, зимой очень холодно. Домой хочется. У нас хорошая была квартира.
— Подожди, но ты же несовершеннолетний. Как же он мог продать квартиру без разрешения администрации? Может быть, я смогу для тебя что-нибудь сделать?
— А вы кто? — он, похоже, даже протрезвел.
— Да никто, у меня есть знакомая. Я с ней поговорю. Может, что и получится.
— Да уж, пожалуйста. Если нет, то все. Жизнь пройдет здесь. А может, и в другом подвале.
— Да вот тетушку жалко, — пыталась я перевести разговор в нужное для меня русло.
— Давай так. Я вижу, тебе хочется узнать, кто помог твоей тетке уйти в мир иной, и, может быть, лучший, чем этот. А ты пообещаешь мне, что поговоришь со своей подругой и поможешь мне. Я ничего не имею против этой жизни, но все-таки хочется на всякий случай иметь свой дом.
— Ну хорошо, я поговорю с моей подругой. Она — юрист.
— Вот и отлично. Правда, не знаю, смогу ли я тебе помочь, но кое-что я видел. Утром, когда еще все спят, я люблю ходить по подъезду и выбирать себе квартиру, где я буду жить, вернее, дверь, за которой буду жить. В этот раз я немного припозднился. Долго стоял на девятом этаже, смотрел вниз. Красиво.
Потом потихоньку начал спускаться и вот посередине примерно услышал голоса. Я не хотел ни с кем встречаться. Скажут, что выискиваю, что своровать. Я остался на этаже. Это был, кажется, шестой. Но обрывок фразы я услышал четко. Это было что-то в таком роде: «… больше вы никому не принесете зла».
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. Может, конечно, не дословно, но смысл такой. Потом было какое-то шипение, а может, мне и показалось. А потом как будто душили и стук.
Наверное, бабка грохнулась. Я выглянул в окно. Из подъезда выбежал мужик или парень, немного, правда, странноватый какой-то. И за голову почему-то держался.
— За голову? Его ударили?
— Не знаю. Но вот так, — мой собеседник прижал рукой голову сверху. — Может, и треснула его бабка.
— А ты уверен, что это был мужчина?
— Ну, он был в джинсах, сверху пиджак вроде бы. Высокий такой, худой.
Волосы короткие, но не совсем. Да я не рассматривал. Уж в милицию с этим бы я точно не пошел. Поэтому особо не запоминал. Сразу рванул вниз. Запах еще какой-то стоял мерзкий. Я бегом, не останавливаясь. У подъезда отец стоял. Я ему все рассказал, и мы решили смотаться подальше. Хотели даже совсем уйти, но уж больно жалко все это бросать. Привыкли уже. Это нам как дом стал. Вроде бы милиция не шныряет, пока живем. А то что сразу скажут? Что это мы ее грохнули, чтобы деньги забрать. Какие у нее деньги? Похоже, за молоком шла.