Но сейчас я считала преждевременным давить на него. Ведь пока я собираю предварительные данные и, собственно, не представляю даже, в каком направлении имеет смысл оказывать давление на кого-либо. Думаю, пока мне просто следует взять на заметку господина Шишкина, так же как я взяла на заметку господина Гиля. Оба они о чем-то недоговаривают, но в какой степени эти секреты имеют отношение к убийству Шульцмана, мне еще предстоит выяснить.
— Николай Петрович, вы не могли бы дать мне свои координаты на тот случай, если мне срочно понадобится переговорить с вами? Номер мобильного, например…
— Ох уж мне все эти новомодные штучки, — с укоризною проговорил господин Шишкин. — Мобильные, компьютеры… Жили же без них, и ничего, обходились…
— У вас нет мобильного телефона?
— Нету, деточка, нету. Могу дать вам номер домашнего.
— Буду вам очень признательна.
Я записала номер и собралась уходить, как выяснилось, очень кстати, потому что в комнату заглянула Вера и сказала, что сейчас состоится вынос гроба и что дядя Коля должен идти.
Я лично не имела ни малейшего желания присутствовать при этом процессе, поэтому поспешила распрощаться.
Уже выходя из подъезда, я заметила огромного верзилу с очень расстроенным выражением лица, понуро поднимавшегося по лестнице в компании ребят, тоже крепко сложенных, но все-таки помельче. Видимо, они должны были нести гроб.
Почему-то мне показалось, что этот верзила и есть тот самый шофер Шульцмана, о котором говорила Вера и которого я тоже собиралась проверить на причастность к убийству. Она ведь упоминала о его крупных габаритах. Впрочем, посмотрев на угнетенный вид верзилы, я как-то засомневалась в своих предположениях. Горе его было настолько искренним, что не верилось в то, что это он убил хозяина.
* * *
Я неторопливо ехала домой и раздумывала о том, что полезного я могу извлечь из сегодняшнего разговора с благодушным господином Шишкиным. Оказывалось, что не так уж много. Помнится, в начале нашей беседы он намекнул, что Шульцмана могли убить из-за какой-либо находящейся в его руках ценной вещи. Но каким образом убийца мог получить эту вещь — вот вопрос! Вряд ли Шульцман брал ее с собой на ту злополучную вечеринку. А если она хранилась у него дома или была выставлена в магазине, то по праву наследования она переходила к родственникам Шульцмана, и, чтобы заполучить ее, злодею пришлось бы прикончить его жену и пятерых детей.
Нет, подобная версия была слишком уж экзотической. Думаю, гораздо более плодотворным будет направление, касающееся музейных краж. Больно уж хитро сощурил глазки уважаемый Николай Петрович, когда я намекнула на то, что краденые вещи могли продаваться через Шульцмана.
Правда, его замечание о том, что глупо было бы продавать краденую вещь в том же месте, где она украдена, имело основания, но ведь совсем не обязательно Шульцману требовалось официально выставлять подобные предметы в магазине. Сам же Шишкин говорил, что подобная информация «сливается» втихую, и он же говорил, что Шульцман имел в определенных кругах «репутацию».
То есть коллекционеры хорошо знали его, и, чтобы продать им что-то, ему было совсем не обязательно проводить эту продажу через магазин.
Да, здесь было над чем подумать.
Я припарковалась у своего подъезда, поднялась в квартиру, приготовила кофе и совсем уже было собралась думать, как пришел Володя.
— Откуда так рано?
— Уф-ф… С похорон Шульцмана. Не люблю я эти унылые тусовки… Давай в ресторан, что ли, сходим… развеемся.
— Одну минуточку, молодой человек. Я была на этих похоронах и вас там что-то не заметила.
— А-а, ревнуешь? Ну, наконец-то! Да, действительно, на самом деле я снял номер в гостинице и пригласил в гости трех очаровательных мулаток.
— Это ты сейчас так сострил?
— Ладно, не рычи. У меня с утра дела были, я позже пришел. Ты как раз перед этим уехала, мне Вера сказала.
— Смотри у меня!
— Ой-ой-ой! Боюсь, боюсь! Ну что, идем в ресторан? А то я с утра ничего не ел.
— Ладно уж, уговорил.
* * *
Мы отлично пообедали в ресторане и, когда подали десерт, разговорились об изящных искусствах.
— Ты вот говоришь, что тебе отдают на экспертизу очень ценные вещи — ну, к примеру, картину… И что, ты вот так вот просто берешь их, везешь домой?
— А что?
— Ну как что — дорогие же вещи… А если украдут? Или тебя по дороге подстерегут и по башке тюкнут?
Володя рассмеялся.
— Ну, насчет того, что по дороге тюкнут, так ведь на мне не написано, что я ценные вещи везу. Да и потом, я не на трамвае езжу, сама знаешь. Клиент, в свою очередь, тоже заинтересован в конфиденциальности — не рассказывает всем на свете, что он мне на экспертизу вещь отдал. А насчет «украдут»… Как-нибудь заедем ко мне, я тебе свой сейф покажу — его даже атомная бомба не пробьет. Да и квартира у меня на сигнализации… Так что не волнуйтесь за нас, девушка, у нас все схвачено. Я даже в офисе никаких ценностей не держу, потому что дома надежнее. Думаю, проще у самих коллекционеров украсть, чем у меня.
— Да, или из музея, например, — рассеянно проговорила я, занятая своими мыслями.
— У-у-у! Из музея… — иронически протянул Володя. — Да из наших музеев даже красть не надо, заходи — бери!
— Да ну? Что, вот так просто?
— Конечно. Это сейчас они немножко шевелиться начали, да и то больше в Москве. А провинция как сидела с одним сторожем, так и сидит. Разве что на сигнализацию поставят, да и то опытному взломщику отключить ее — пара пустяков.
— Ну вот, а сам хвастался, что у тебя квартира на сигнализации…
— Так в мою квартиру целыми днями на экскурсии посторонние люди не ходят! В мою квартиру еще попасть надо, прежде чем сигнализацию отключить. А как ты туда попадешь, если она на сигнализации?
— А в музей как попадешь, если он на сигнализации?
— А в музей днем пришел, в туалете спрятался — вот ты и на месте. Сигнализацию вырубил, а твой подельник в окошко залез. И делай там себе что хочешь!
В словах Володи имелся некий резон. Впрочем, я и сама не думала, что проникнуть в такое учреждение, как музей, слишком уж сложно. Как у нас культура финансируется, мне было хорошо известно.
— Мало того, — продолжал Володя, — часто сами музейные и наводят.
— Да брось! А я слышала, что они все — такие подвижники, энтузиасты своего дела…
— Ну, есть и подвижники, иначе на чем бы вся эта канцелярия держалась? Но есть и… разные. Зарплата маленькая, а жить как-то надо. Вот и изворачиваются. Бывает, что из запасников продают. Ревизия-то когда еще будет, а кушать каждый день хочется. Или вот, как я говорил — наводят. Потому что ворам-то что попало брать тоже неинтересно, вот они и обращаются… за консультацией. Что где находится, как охраняется. Сведения, разумеется, оплачивают. Вот и получается, что и музейные вроде бы ни при чем, и воры довольны — взяли что надо, без лишних хлопот. Да что там говорить! Если уж из Третьяковки воруют, что про наших говорить…