Даже во сне надо поступать как наяву.
Я бежал сквозь низкую фиолетовую траву — и контейнер с блоком защиты мягко хлопал по поясу. Пацаны стояли вдоль обрыва — неровная, чего-то ожидающая цепочка. В наушниках, перекрывая скороговорку Ланса, шипели механические голоса:
— Восемь… нги обороняются, подходят кораб… Семь… Ар-На-Тьина, слышишь?.. Шесть… ты в катере? На пере… Пять… не успевают, раке… Четыре… не остановить, вклю… Три…
Я не успевал. И не накрыть силовым полем индивидуального защитного блока два с лишним десятка человек. Может быть — одного, двух, если обхватить, прижать к себе.
— Два…
Время растянулось, секунды превратились в минуты, но все равно я не мог успеть. А мальчишки стояли, глядя на обреченный город — словно знали, что он обречен, словно им было наплевать на тепловую «броуновскую» бомбу, использующую эффект спонтанного усиления молекулярного движения и превращающую мир вокруг себя в раскаленный пар…
— Один…
Он смотрел на меня — мальчишка, стоящий ближе всех, тот, кто махал рукой, смутно знакомый, темноволосый и темноглазый, лет двенадцати, не старше… Я прыгнул, пытаясь преодолеть оставшиеся метры.
— Нуль.
Блок защиты взвыл, улавливая то, что было еще недоступно человеческим чувствам. Меня качнуло, отбрасывая назад.
Галлюцинации. Отбросить должно было пацана, оказавшегося на пути силового поля. Прости, я не успел…
Едва заметная голубая пленка мерцала между нами — граница жизни и смерти. Мальчишка улыбался. И я наконец-то узнал его — умершего сто лет назад, исчезнувшего в потоке времени своего маленького друга… Странно, я продолжал думать о нем как о друге. Может быть, потому, что знал — нам уже никогда не встретиться.
Над Хейорзом поднималось белое сияние. Плавно вздымающаяся полусфера, зона чистого тепла. Соприкасаясь с ней, таяли тучи, обнажая лимонно-желтое небо. Белый солнечный диск тонул в сиянии теплового взрыва.
Трава склонилась, прибитая горячим ветром. Я видел, как треплются на мальчишках разноцветные одежды, как скручиваются от жара волосы. Мальчишка, бывший моим другом, смотрел на меня — и лицо его искажалось болью. Вот только страха не было в лице…
На мгновение мир словно застыл, оцепенел на неуловимой грани жизни и смерти. Я увидел всё — не своими глазами и не чужим зрением, а чем-то пугающим и манящим… Сверхчувством Отрешенных.
Мир обезумевших молекул, мир выплескивающейся энергии… Я знал уравнения спонтанного тепловыделения — военную тайну Земли и Фанга, знал так же, как устройство атомарного лезвия или шестимерную структуру космоса.
Выше по информационной структуре — ниже по степени контроля. Я стоял на обжигающем ветру, чувствуя, как закипает кровь в венах, как ссыхается в черепе мозг. Наслаждение болью — знакомое, древнее, вечное наслаждение. Наслаждение красотой — такое же знакомое и прекрасное. Желтое небо над фиолетовой травой, охваченной прозрачным оранжевым пламенем. Осыпающиеся вниз камни. Запах горящей одежды. Беспомощный человек в хрупкой пленке защитного поля, парализованный отблеском моих эмоций. Однажды я уже спасал его, усиливая защитное поле — там, на Сомате. И теперь приходится делать то же самое. Он еще не прошел свой путь. Еще нужен… Но мысли бледнеют, гаснут. Разрушение биоструктуры и переход в абсолютную форму…
…Чужие ощущения схлынули как волна. Я стоял, глядя, как полыхает одежда на мальчишке, который был моим другом… точнее, на его копии… его прототипе. И единственное, что я успел подумать, прежде чем очередная оболочка Отрешенного рассыпалась в прах, прежде чем его сверхразум исчез из точки пространства Ар-На-Тьин — «будь ты проклят».
А потом облако черного пепла скрыло небо и сияние на месте Хейорза. Жар исчез — и неминуемой расплатой за мгновения огненной бури навалился холод. Неподвижные молекулы всасывали энергию из пространства, и я еще помнил формулы этого процесса — отголосками сверхсознания Отрешенных.
— Катер… — прошептал я в холодную черную метель. Лицо и пальцы обрастали коркой льда — щит-генератор то ли истощился, то ли не приспособлен был для защиты от молекулярного холода. — Катер… Возьми меня… Курс на Арнатьи… К Лансу, в штаб…
Я бормотал это и уже очутившись в кресле, под потоками горячего воздуха. Лед таял, обращаясь в грязную воду. Но где-то в глубине сердца остался островок холода — и никакие усилия катера не могли его растопить.
Корабль Сеятелей был превращен в штаб — он оставался самым надежным укрытием на Ар-На-Тьине. Весь его внутренний объем сейчас был реализован в просторном круглом зале, разделенном стеклянными перегородками. За одной из них сидели перед терминалами офицеры Ар-На-Тьина. Местное оборудование выглядело нелепо внутри корабля — но поставить его было проще, чем переучивать людей для работы с мыслеуправлением.
— Наш крейсер поврежден, — хмуро рассказывал Ланс. — Идут ремонтные работы… Крейсер фангов уничтожен полностью.
Я отпил из чашки — горячий кофе скользнул по пищеводу и провалился в ледяную пустыню. Если бы мне сказали, что внутри меня идет снег, я бы не удивился.
— Пленные есть?
— Нет. Крейсер захватили катера Ар-На-Тьина… Здесь не так уж много городов, в Хейорзе и Риоме у всех были друзья, родные. Ракету, идущую на Шей, удалось перехватить, там жертвы минимальны.
Я кивнул и допил кофе.
— Где твой меч? — поинтересовался Ланс.
— Там же, где Хейорз. Спасибо, Ланс. Ты хорошо поработал, пока я решал ребусы.
— Ты о чем?
— Ерунда, Ланс. Я едва не познакомился с Отрешенными.
Расспросить меня Ланс не успел.
«Капитан, у корабля посетитель. Редрак, известный под именем…»
— Впусти.
В стене протаяло отверстие, и перед нами появился Редрак. Уже не в костюме, а в боевом комбинезоне старой модели, вроде тех, что мы использовали на «Терре». Я усмехнулся, Ланс приветливо кивнул — он был не в курсе моей беседы с бывшим пилотом.
Редрак молчал, разглядывая нас.
— Как дела? — спросил я. — Удалось выиграть еще одну планету — вместо этого жалкого мирка? Ар-На-Тьин долго не протянет.
— Ты был прав, — тихо сказал Редрак.
— Картинки видал? — продолжал допытываться я. — Хейорз… ну да бог с ним, с мясокомбинатом. Риом куда интереснее — большой город, полтора миллиона жителей… Запись!
В воздухе перед нами возник экран — словно открылось окно в потусторонний мир. Пылающая равнина, стеклянно отблескивающая в лучах солнца. Море огня, закованное в ледяные берега. Серый пепел, застилающий желтое небо.