– Так точно, – отрезал Гунин. – Справимся. Разрешите идти?
– Идите, идите, – махнул рукой Карташов. – Вернешься, Гунин, мне доложишь, что и как.
Лариса и старший лейтенант вышли из управления и сели в «Ауди». По дороге Лариса объяснила Гунину, в чем суть дела и о чем следует говорить с Фахрутдиновым. Гунин внимательно выслушал, не перебивая, и согласно кивнул в знак того, что все понял.
Подъехав к особняку на Первомайской, Лариса с Гуниным вышли из машины и прошествовали к чугунным воротам. Позвонив, они услышали лишь собачий лай. Лариса заглянула в щелку и увидела огромную псину неизвестной ей породы, которая заходилась злобным лаем.
– Дома, что ли, никого нет? – пробасил Гунин.
Но в этот момент послышался голос:
– Хайрат, фу!
Затем они услышали, как отпираются ворота. Перед ними стоял черноволосый парень в белой толстовке «Найк» и спортивных брюках той же фирмы – видимо, Равиль Фахрутдинов отдавал предпочтение определенному стилю, если это можно назвать стилем. На шее у него красовалась стандартная золотая цепь, традиционная для людей его круга.
– Вы к кому? – лениво спросил он, еще раз прикрикнув на разошедшуюся собаку.
– Равиль Абдуллович? – уточнил Гунин, доставая свое удостоверение.
– Ну, – кивнул Равиль все так же лениво, перекатывая во рту жвачку. – Какие проблемы?
Попутно он окинул Ларису оценивающим взглядом. Скорее всего она заинтересовала его куда больше, чем представитель правоохранительных органов.
– Старший лейтенант Гунин, убойный отдел, – отчеканил тот, раскрывая свою книжечку.
– У-бой-ный? – перекатывая во рту жвачку, удивился Фахрутдинов. – Ну?
– Позвольте пройти в дом, – требовательно сказал Гунин.
– Нет, а что за дела, начальник? Вы объясните сначала…
– Вот в доме и поговорим.
– Ладно, – согласился Равиль, пропуская их с Ларисой. – Хайрат, да заткнись же ты, сука!
Человеческий язык подействовал на животное гораздо лучше, чем команды. Собака умолкла.
Равиль провел гостей в дом, обстановка в котором кричала о достатке хозяина. Равиль развалился в кресле, придвинул пепельницу и закурил. Он старался придать своему лицу выражение непринужденное, безразличное, но Лариса заметила, что Фахрутдинов внутренне напрягся.
Она опустилась в соседнее кресло, Гунин остался стоять навытяжку.
– А девушка тоже из милиции? – с интересом спросил Равиль у Гунина, словно Ларисы и не было рядом.
– Нет, – односложно ответил Гунин. – У меня к вам несколько вопросов.
– Насчет ресторана, что ли? Так там же уладили уже все, какие проблемы? – стряхивая пепел, спросил Равиль. – Мужик тот сам полез, свидетелей куча, чего еще нужно?
– Мы не насчет ресторана. А насчет некоей Наташи Солодовой и ее отца.
– На-таш-ки? – поднял смоляные брови Равиль. – Ни фига себе! – Он затушил окурок и озадаченно покачал головой. Потом перевел взгляд с Гунина на Ларису и неуверенно сказал: – Так дело-то давно закрыто, чего снова эту бодягу затевать? Меня еще год назад доставали всякими вопросами, я запарился отмазываться, так опять, что ли, началось?
– Случились новые обстоятельства, – сообщил Гунин. – Убит отец Наташи.
Фахрутдинов скривил губы и снова покачал головой.
– М-да, – протянул он и вдруг цинично добавил: – В принципе, туда ему и дорога.
Он придвинул себе бутылку мартини и сделал глоток прямо из нее. Лариса снова отметила, что он напряжен и нервничает.
– А почему вы к нему так относитесь? – спросила она.
– Так он сам ко мне так относился! Еще и наезжать пытался! Я ему сразу сказал: «Дочь твоя сама ко мне ходит, никто не заставляет!» А он не отстает. Пришлось припугнуть даже, ну так, влегкую…
– Так это ты его убил? – обрадовался Гунин. – Чего ж сразу не сказал?
Фахрутдинов тяжело вздохнул.
– Нет, – ответил он. – Зачем мне? Уж Наташки-то давно нет… – Потом, придвинувшись к Гунину и глядя ему прямо в глаза, доверительно заговорил: – Слушай, начальник, скажу тебе откровенно – мне и Наташка эта и папаша ее – по барабану. У меня проблем знаешь сколько? Во! – Он провел рукой по горлу. – Мало того, что налоговая за…ла, так еще и вы бабки тянете постоянно. Буду я с этой дурочкой заморачиваться! Нет, трахалась она, конечно, хорошо, и вообще смазливенькая была, ну и что с того?
Он снова отхлебнул из бутылки. Лариса с трудом сдерживала неприязнь к мерзавцу, и Гунин это заметил.
– Слушай, начальник, давай по-хорошему, – миролюбиво продолжал тем временем Равиль. – Сколько тебе бабок надо, чтобы вы от меня отвалили с этим делом? Ей-богу, я лучше тебе заплачу, хоть я тут и не при делах, только вы меня в покое оставьте. Вчера день рождения дружбана отмечали – так до сих пор голова трещит, а тут вы со своей бодягой! Не убивал я никого! Так сколько?
Он вопросительно уставился на Гунина, потом перевел взгляд на Ларису. По лицу Гунина она видела, что никаких денег с Фахрутдинова он не возьмет. Не тот случай. Старший лейтенант с удовольствием поговорил бы с этим типом в кабинете в управлении, и поговорил бы жестко. Гунин постоянно вертел головой, оглядывая дом, – ему хотелось бы провести здесь обыск. И Лариса сама задала следующий вопрос:
– Скажите нам самое главное, и мы больше не будем мучить вашу измученную алкоголем голову. Где вы были двенадцатого после обеда, часов около пяти?
– Около пяти? – переспросил Равиль и почесал голову. – Блин, вспомнить бы еще, что вообще двенадцатого было, – пробормотал он. – Не поверите, каждый день такая суета, голова кругом идет!
– Придется вспомнить! – сказал Гунин.
Некоторое время Равиль сидел, наморщив лоб, потом вдруг хлопнул себя по лбу.
– Е! Так на складе же я был! Все могут подтвердить.
– Кто все?
– Да все! И кладовщики, и экспедитор. Да можете хоть сейчас на склад позвонить, делов-то куча! Только после этого уж давайте расстанемся, а? Ну сколько можно нервы мотать?
– Номер какой? – перебил его Гунин.
Лариса достала свой мобильник и протянула лейтенанту. Набрав продиктованный Равилем номер, Гунин поговорил несколько минут, после чего отключил связь.
– Что ж, у нас больше вопросов нет, – сказал он, возвращая трубку Ларисе, и добавил: – Пока.
– Да что пока-то?! – воскликнул Равиль. – А если еще кого-то грохнут из их семейки, вы снова ко мне придете, что ли?
– Нужно будет – придем! – отрезал Гунин. – И, возможно, не только по этому поводу.
Когда они вышли за ворота, Гунин был хмур и мрачен.
– Что вас так расстроило? – поинтересовалась Лариса. – Что это не он?