— Значит, вылетят новые окна. И алюминиевая обшивка тоже не выдержит. Но сам каркас не рухнет.
— Вы в этом уверены?
Нат покачал головой.
— Могу только гадать, — сказал он, — и все. — Его мысли ушли в другую сторону. — Когда горит лес, то человек молится, чтобы пошел дождь.
— У нас в Бостоне говорили: «Господь с нами, поможет дождями». Насколько нам это помогло бы? — Гиддингс повернулся к троим пожарным.
Один из командиров пожарных частей пожал плечами.
— Ну, как-нибудь помогло бы. Там, наверху, — он поднял голову и взглянул на банкетный зал, — это дало бы чуть больше времени. Но если туда уже пошел дым… Два часа — это очень долго.
«Время, как всегда, решает все, — подумала Патти. — Время — мера всего, его длина, ширина и глубина, оно решает, будут жить те, кто ждет наверху, или погибнут. А мы, бессильные, стоим вне этого времени». И она снова вспомнила, как ждала, — ожидание в больнице возле реанимации. Подумала, что чувствует сейчас ее мать, которая сейчас в церкви стоит на коленях и молится за душу Берта Макгроу, и верит, что ее молитвы будут хотя бы услышаны, если не выслушаны. Может ли вера передвинуть горы? Возможно — да, возможно — нет. Безусловно, может успокоить и утешить. «Только я все равно не верю, — подумала Патти, наверное, впервые с истинным сожалением. — Мы отвернулись от старых обычаев, многие из нас, но что мы обрели вместо них?»
Тут она вдруг поняла, что Нат озабоченно смотрит на нее, и повторила свою мысль вслух. Поймет ли ее Нат?
— По-моему, не обрели ничего, — ответил Нат. — Мы заменили веру тем, что называем наукой, и выяснили, что знаем слишком мало, чтобы эта замена пошла нам на пользу. Возможно, что никогда не будем знать достаточно для этого.
Патти подумала, что в его глазах, не отрывавшихся от ее лица, сквозит немой вопрос. Она соскользнула со стула, подошла и села на угол его стола.
— Не бойтесь за меня. Правда. Мама сказала, что пойдет домой, выпьет чашку крепкого чая и как следует выплачется. Я поступлю так же, но потом.
— После чая? — Нат попытался пошутить.
— Я вообще очень старомодна, — ответила Патти.
Затрещал телефон. Нат взял трубку.
— Да, губернатор?
— Сегодня уже был один инфаркт, — сказал губернатор, — и это подтолкнуло меня кое-что сделать. Я приказал составить список фамилий и адресов всех, кто здесь. Когда он будет готов, я его продиктую, чтобы кто-нибудь мог записать… На всякий случай.
— Да, губернатор. — Нат закрыл рукой трубку. — Найдите кого-нибудь, кто умеет стенографировать, — сказал он Брауну.
Патти вскочила с края стола.
— Я могу это сделать.
«Наконец что-то, что я могу сделать,— подумала она,— хоть чем-то помочь». Нат взглянул на нее и одобрительно кивнул.
— У меня хороший почерк, — добавила она.
Нат ответил в трубку:
— Мы готовы принять ваш список в любой момент, губернатор. — Он снова откинулся на спинку и улыбнулся Патти.
— Вы справились, — спокойно сказала Патти. — Вы обещали им что-нибудь придумать и придумали. Я горжусь вами.
— Еще все впереди. Все-все.
— И все равно я горжусь вами. Сколько бы их ни спаслось…
Рация прохрипела:
— Оливер вызывает трейлер. Трос уже там. Я хочу знать, сможет ли кто-нибудь завязать узел; лучше всего двойной морской. Если конец отвяжется, когда кто-то будет в пути…— Он не договорил.
Нат ответил:
— Там двое пожарных и, вероятно, найдется какой-нибудь бывший скаут. — Он не сумел скрыть охватившее его чувство победы. — Я позабочусь об этом, сержант. Оставайтесь на связи.
Он еще раз связался по телефону с губернатором, слегка улыбаясь мысли, что человек, привыкший решать проблемы восемнадцати миллионов человек, теперь пытается найти умельца, чтобы завязать трос нормальным узлом. Выслушал ответ.
— Спасибо, мистер губернатор, — сказал он и взял рацию. — Они справились с двойным морским. Можете быть спокойны, сержант.
— Тогда скажите им, что пора подтягивать спасательный пояс. Мы здесь наготове.
Его голос звучал торжественно.
* * *
Ядро здания, превратившееся в огромную печную трубу, было уже раскалено, как пламя паяльной лампы. Труба, неустанно засасывавшая снизу свежий воздух, который с ураганной скоростью мчался вверх и стремительно расширялся, превращалась в адскую печь.
Стальная конструкция каркаса начала раскаляться. Менее стойкие материалы расплавились или испарились. Там, где раскаленный воздух проникал из ядра здания в коридоры, как уже случилось на многих этажах, моментально вспыхивало пламя, окна из толстого закаленного стекла выдерживали всего несколько мгновений, потом с грохотом рассыпались, и обломки летели вниз, обрушиваясь на площадь смертельным дождем.
Алюминиевые панели коробились, обшивка здания плавилась и обнажала перекрытия и каркас, который был под ней.
Казалось, огромное здание дрожит и корчится муках, как гигантское животное, умирающее на глазах у всех.
С земли трос, трепетавший между двумя небоскребами, казался невероятно тонким, как паутинка. А когда спасательный пояс с первой ношей вынырнул из окна и отправился в головокружительное путешествие к крыше Торгового центра, расположенной гораздо ниже, казалось, что матерчатый мешок и женщина в нем просто висят в воздухе, удерживаемые лишь верой, что в своей фантастической попытке спасения из геенны огненной он может противостоять земному притяжению.
* * *
Звали ее Хильда Кук, она играла на Бродвее главную роль в мюзикле «Прыгай от радости!».
Ей было двадцать девять, на ней были сапоги, бикини и платье до середины бедер. Теперь оно задралось до подмышек. Длинные красивые ноги, просунутые в штанины спасательного пояса, торчали наружу. Она истерически впилась в матерчатые лямки.
Когда из пустой чаши для пунша ей подали маленький клочок бумаги, она, не веря себе, вытаращила глаза и взвизгнула:
— Это невозможно!… У меня первый номер!
Жеребьевкой руководил Генеральный секретарь ООН.
— Кому-то он должен был достаться, — заметил он. — Поздравляю вас!
Тяжелый трос, по которому двигался спасательный пояс, они протянули в окно и подняли к потолку, где один из пожарных пробил багром дыру до самой стальной балки, к которой и привязали трос.
Это была идея Бена Колдуэлла, руководившего всей операцией.
— Мы должны прикрепить его к потолку, — сказал он, как будто объясняя задачу не слишком сообразительным молодым архитекторам, — иначе трос ляжет на оконную раму и мы не сможем втащить спасательный пояс внутрь. Если говорить обо мне, то я предпочитаю лезть в него здесь, а не вылезать для этого из окна.