– Александр Константинович, где мы можем побеседовать по душам с этим типом? – поинтересовалась я у заместителя, кивнув в сторону развалившегося на диване Ходакова, который еще не решился подняться с места.
– Можете здесь, я выйду, – предложил Денисюк. – Только это… аккуратнее, а то он и разбить что-то может.
– И разобью, – подтвердил его слова Юрий. – Вот с этой вещицы и начну.
Он поднял над головой хрустальную пепельницу, в которой еще лежало несколько окурков. Пепел посыпался на него, но Юрий Анатольевич не отказался от своего намерения. Но Шилов успел опередить его. Пепельница была спасена, а Ходаков получил удар в челюсть, от чего недовольно вскрикнул.
– Сволочи, – прошипел он.
Александр Константинович вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Он даже предусмотрительно забрал с собой какой-то прибор со стола.
– Ты чего сюда приперся? – начала я наезжать на Ходакова, зная уже, как надо себя с ним вести. – Ты же говорил, что в Багаевке тебя ждут!
– Никто меня там не ждет, – недовольно пробурчал Ходаков, потирая ушибленную челюсть. – Нечего мне там делать. А Семен, это друган мой здешний, мне сказал, что я после смерти жены имею право на часть ее фирмы. Кроме Витьки и меня, других наследников нет, а уж с сыном-то мы как-нибудь договоримся.
– У тебя даже документов нет, чтобы заявить права на наследство, – напомнила я. – Мы же тебе говорили, что надо в милицию обратиться, чтобы тебе хоть паспорт выдали.
– Обращусь, – пообещал Ходаков и тут же хохотнул. – Я вот к вам и обращусь, мусора поганые!
– Мы не менты, – вырвалось у меня. Сколько же можно терпеть незаслуженные оскорбления?
– А кто?
– Не твое дело! – грубо отрезал Костик.
– В милицию ты не пойдешь! Эта фирма по завещанию, составленному Ангелиной Львовной, переходит к сыну, – сообщила я. – Так что все равно ты ничего не получишь.
– Как ничего? – искренне удивился Ходаков. – Я ее муж и имею право…
– Ничего ты не имеешь, – перебила я его.
– Вот это Линка! Мужа без копейки оставила! – завопил он.
Теперь Ходаков выглядел не развязным и напористым, а жалким хлипким алкашом. Вся его уверенность куда-то подевалась. Это работники фирмы «Экзотика» потворствовали его капризам, мне же бояться было нечего. К тому же у меня был еще один аргумент, чтобы держать Ходакова на крючке: перстень, который был найден в его вещах и сейчас лежал у меня дома.
– Между прочим, у меня к вам есть один вопрос, – сообщила я Юрию. – Перстень в чемодане чей?
– Какой перстень? – переспросил Ходаков, но не сумел скрыть испуга и растерянности.
– Золотой, – уточнила я, а потом на свой страх и риск продолжила: – Ворованный! Можешь не отпираться. Мы уже все проверили. Тебе за кражу в тюряге сидеть придется.
– Не воровал я ничего, – пробурчал Ходаков.
– Это менты разберутся, что у кого украдено. – Пусть разбираются, – недовольно прошипел Ходаков.
– Тебе светит срок, – предупредила я Ходакова. – Стоит мне только с этим колечком показаться в ближайшем отделении милиции.
– Ты покажешься, ты и своровала его! – выдал сам себя Юрий. – Я вообще первый раз слышу об этом колечке. Мне до него дела нет.
– Зато есть у одного из жителей Багаевки, – опять пошла я на риск, так как определенно не знала, где Ходаков взял этот перстень.
– Леха мне друг, а его жена – сволочь, – ляпнул Юрий. – Он меня сам подговорил, чтобы я у Маринки этот перстень своровал. Они в деревне все помешанные, и Леха с чего-то решил, что этот перстень сглаженный. Порча, говорит, на нем. Из-за этого колечка якобы в их семье разлад. Вот он и решил от него избавиться. Какая-то бабка Лехе наплела, что продавать, дарить и выбрасывать перстень бесполезно. Надо, чтобы его по собственной воле кто-то забрал. Вот я и позарился на него. Теперь уж и сам вижу, что колечко какое-то не такое, – Юрий перешел на шепот. – У меня после его появления одни беды начались. И Линка разбилась, и вещи потерял, и денег нет…
– Пить меньше надо, – настоятельно сказал Костик.
Ходаков с недоверием посмотрел на Шилова. Костик явно не внушал ему доверия, но чувствовалось, что Юрий побаивается его.
– И ваш этот Леха, как вы его называете, решил обратиться к сотрудникам правоохранительных органов по факту пропажи перстня, – продолжил Шилов.
Костик тоже блефовал. Мы очень сильно рисковали, бросая такие обвинения. Фактически мы ничего не знали ни о Лехе, ни о его жене, ни об их отношении к Ходакову. В Багаевке Костя даже не слышал о том, что кто-то жаловался на то, что Ходаков совершил ограбление перед поездкой в город. Кажется, Юрий и на этот раз говорил правду.
– Вот это сволочь! – возмутился Ходаков. – Я такого от Лехи не ожидал! Он меня вокруг пальца обвел. Сам же просил кольцо утащить, чтобы снять сглаз с его семьи!
– И вы на эту удочку и попались, – пояснила я Юрию. – Дружок просто подставил вас, и теперь придется ответить перед законом за кражу.
– Что же мне делать? – растерялся Ходаков. – Вы что, на самом деле думаете, что я способен на преступление? Может быть, опять скажете, что я жену свою убил? Это кошмар какой-то!.. Надо с Лехой разобраться.
Видимо, взаимоотношения со своими собутыльниками волновали Ходакова куда больше, чем смерть собственной жены. Он решительно заявил, что на этот раз точно едет в деревню, чтобы разобраться с Лехой. Ходаков даже встал со своего места с намерением выйти из офиса. Останавливать его мы не стали. Теперь, хотелось надеяться, Юрий понял, что никаких прав на фирму он не имеет, потому что по наследству все переходит к сыну Ангелины Львовны. В милицию для восстановления документов он пока решил не обращаться. Только после того, как поговорит с Лехой в Багаевке, можно будет заняться восстановлением документов. Сейчас идти к сотрудникам правоохранительных органов он опасался.
– А это… – Ходаков замялся у порога. – Перстень мне вернуть…
– Зачем? – удивилась я.
– Ну, я его Лехе отдам, чтобы он до меня не докапывался. Пусть со своими семейными проблемами сам разбирается.
– Не сейчас. Я его вам отдам, только когда вы решите все свои проблемы, – пообещала я. – Сейчас он вам все равно не нужен. А то еще пропьете чужую вещь.
Ходакова такой ответ вполне удовлетворил. И мне стало его жалко. Его подставил друг, у него погибла жена, не осталось ни денег, ни средств к существованию, к тому же формально для всех он вообще умер. Тяжелая ситуация! И как только у него сил хватает справляться со всем этим. Хотя Ходаков в какой-то степени утопил свое горе в бутылке, не зря же он начал пить.
* * *
– Ирина, ты что страдаешь?! – Галина Сергеевна смотрела на меня с сочувствием.
Я приехала в редакцию с паршивым настроением. Мало того что произошел этот инцидент с Ходаковым, так мне еще и не удалось побывать на кладбище, чтобы заметить среди собравшихся подозрительных людей. Все мои планы рушились, и теперь я не знала, что делать дальше. Все ниточки были потеряны. Подозреваемых опять больше не существовало. За что еще можно ухватиться, чтобы распутать этот клубок?