— Алексей Леонидов? — Нежный голос сладко завис на последней ноте в телефонной трубке в ответ на леонидовское сухое «алло».
— Да. Кто это?
— У тебя так много женщин, верный муж? Угадай!
— Соня, кто тебя научил этим пошлым репликам из текста водевилей?
— Не ты.
— А я уж подумал, что ты соврала про свою хорошую память и номер моего телефона не запомнила.
— Ты один?
— Нет, — соврал Леонидов.
Соня засмеялась:
— У тебя что, тот мужик, который на вашу дачу через дырку в заборе лазает?
— Ты подсматриваешь все-таки? — растерялся Леонидов.
— Ну, ходить возле вашего забора мне пока никто не запретил, а если кто-то лезет на чужую дачу через дыру в штакетнике, мимо такого зрелища пройти трудно. Вдруг я могу задержать злоумышленника и получить хотя бы «мерси» от господина коммерческого директора?
— Не можешь, этот мужчина не тот типаж. Просто я алкаш, а жена ругается, вот и соображаем на троих, пока она не видит.
— Я так и поняла, — засмеялась Соня. — А был еще и третий? Хорошо, что не напросилась, а такая мысль возникала.
— Ты пьешь?
— А есть другой способ быть своей в мужской компании?
— Слушай, чего тебе надо? По-моему, у тебя период полового созревания затянулся, проявляешь нездоровый интерес к мужчинам. — Алексей решил нахамить, чтобы избежать соблазнов. В данном случае лучшим способом защиты была вынужденная агрессия.
— У меня здоровый интерес, — возразила Соня. — Можно, я сейчас приеду?
— Я на работе устал.
— А ты трус, Алексей Леонидов. — Он порадовался только тому, что Соня не дошла еще до фамильярных «Лешиков» и «Лешечек» в обращении с ним, от остального просто в дрожь бросало.
— Соня, я тебе не подхожу. Вот тот мужик, что вылезал из моего забора…
— Он мне не понравился, — оборвала Соня.
— Почему?
— Я люблю блондинов.
— А я просто выгорел, на самом деле у меня бабушка армянка, дед грузин, на глазах голубые контактные линзы, а нос вообще с горбинкой, просто я ее не ношу.
— Сойдет. Пока не восстановишь свой природный цвет, я от тебя не отстану. Ну, не хочешь сразу, давай постепенно, шаг за шагом приближаться к великой тайне природы.
— Я для тебя староват. А не попытаться ли тебе найти кого-нибудь помоложе?
— Ничего, антиквариат ценится дороже. Подвези меня завтра на дачу, я экзамен сдала.
— На пять?
— Ага, пополам за два сразу. Я выйду на краю поселка и сделаю вид, что сошла с электрички. Идет?
— Во что ты меня втягиваешь? — тоскливо спросил Алексей.
— В отношения. Ты во сколько заканчиваешь рабочий день?
— Сам не знаю. У меня он ненормированный. — Леонидов еще надеялся, что Соня оставит его в покое.
— Тогда я тебе часов в шесть на работу позвоню. Ну?
— Хорошо, — сдался он.
— Давай номер телефона.
Он покорно назвал, Соня уточнила:
— Кого спросить? Господина коммерческого директора?
— Просто меня.
— Все, договорились. Опять пожелаешь спокойной ночи?
«Пожелаю, чтобы тебе завтра еще один экзамен назначили», — мысленно ответил он и сказал вслух:
— Ты пойди, Соня, погуляй, может, кто-нибудь на джипе подвернется.
Она засмеялась опять и положила трубку.
Услышав гудки, Леонидов понял, что нежный лирический фильм интереса больше не вызывает, вся чистая любовь кажется сплошными соплями, женщины — шлюхами, мужчины — ослами, а плавная музыка — похоронным маршем по его собственной нравственности.
Он со злости переключил канал на какие-то очередные новости и погрузился в мысленную борьбу с уважаемой гражданкой Совестью.
…В шесть часов следующего дня по внутреннему телефону он услышал удивленный голосок Марины:
— Алексей Алексеевич, вас спрашивает какая-то Соня. Соединять?
— Да, соединяй, — поспешно сказал Леонидов и услышал иронический хмык в трубке. Потом, после паузы, неуверенно спросил: — Соня?
— Да. А к вам так просто не прорваться, Алексей Алексеевич. «Как вас представить» да «Я узнаю, не занят ли…». Так мы едем?
— Через час буду свободен.
— Я подъеду к вашему офису. Адрес скажите.
Положив трубку, Леонидов подумал: «Это будет шоу, если еще у дверей магазина она сядет в мою машину». Вовремя подумал, потому что Марина уже заглядывала в дверь:
— Алексей, Соня — это кто?
— Соседка по даче. Попросила подвезти, у нее сумки тяжелые, а в электричках сейчас такое творится. — Он вздохнул сокрушенно, развел руками. — Пятница, конец недели, все на дачу едут.
— А! — понимающе кивнула Марина. — Я подумала, может, родственница…
— Почти.
— Понятно. Там Лобанов на «холде» висит, соединять?
— Конечно.
Соня, естественно, была без вещей. Небольшая дамская сумочка и набитый чем-то мягким полиэтиленовый пакет с ярким рисунком в счет не шли, все поместилось в салон вместе с самой девушкой, одетой все в те же обтягивающие брюки до колен с крохотными боковыми разрезами и нечто трикотажное, тоже обтягивающее, с прозрачными плечами. Марина Лазаревич уже с работы ушла, но двое сотрудников офиса Соню засекли, переглянулись удивленно, и Леонидов понял, что слух обязательно поползет.
— А я тебя, похоже, скомпрометировала, — довольно промурлыкала Соня, когда они отъехали от офиса.
— Очень было надо?
— А как же? Отвоеванные позиции надо сразу же закреплять.
— И что ты уже отвоевала?
— Это место в машине. — Она ласково провела рукой по старому серому чехлу.
— Не слишком шикарно? — съязвил Леонидов.
— С чего-то надо начинать? Знаешь, что мешает моим ровесницам удачно выйти замуж?
— Ну-ка, ну-ка. — Алексей приготовился услышать очередную философскую клишинскую мысль и не ошибся.
— Желание получить все сразу. Они не могут увидеть в браке перспективу, а он все время должен идти по восходящей. Если же изначально имеешь все, куда же дальше двигаться? Только вниз. А я хочу все выше и выше, к сияющим звездам. Ты в состоянии подарить мне звезду, Леонидов Алексей?
— Нет, звездный лимит исчерпан, это уже не ко мне. — Ему нравилось разговаривать с покойником, это было похоже на дух и медиума, только не нужно было ни крутящихся столов, ни нарисованного алфавита, ни полумрака. — А про перспективу брака это, конечно, двоюродный братец тебе говорил?