– Ты все еще здесь?
– Извини, а ты хотел бы, чтобы я ушла? – улыбнувшись, откликнулась она. – А я-то, глупая, считала, что ты устроил мне экскурсию по дому.
– Слушай, я понимаю, что у тебя работа, но поверь... ты даром теряешь здесь время.
– Не могу с тобой согласиться, – решительно возразила девушка.
– Неужели? – Брови Пита взлетели вверх, и в глазах промелькнуло выражение, напомнившее Мэгги ее прежнего знакомого.
Фу! Можно сказать, от сердца немного отлегло. Значит, этот замечательный парень еще не полностью исчез. Надо только вытащить его наружу, направив злость в нужное русло.
Мэгги фыркнула. Похоже на психоаналитика, да? Пусть она будет похожа на кого угодно, главное – наладить контакт с разуверившимся в жизни пациентом.
– Да. Я собираюсь заставить тебя оторвать упрямую задницу от кресла. Но без твоей помощи мне не справиться.
Он нервно сжал зубы.
– А если предположить, что я не хочу ходить? Тогда что?
– Меня подобные заявления больных никогда не останавливали. Не понимаю, почему это должно случиться на этот раз.
Пит молча развернулся и поехал дальше по коридору.
Мэгги отправилась за ним.
– Я изучила твою медицинскую карту. Полная замена колена. Удалена кость, отчего одна нога стала короче другой. К тому же пострадали нервные волокна. Радости, конечно, никакой, но бывает и похуже. У меня лечилась шестидесятилетняя женщина с двумя протезами коленей. Кряхтела, охала, но тренировалась. Неужели ты слабее шестидесятилетней женщины?
Его спина выпрямилась.
– Не говори глупостей! Я знаю все эти врачебные хитрости. Разве дело в слабости? Что бы я сейчас ни делал, мне все равно не удастся работать ногой, как раньше.
– Ты прав – не удастся.
Во вскинутых на нее глазах – удивление.
– Не понял...
– А что ты не понял? Думал, я стану лгать, обещая полное излечение? Скажу без ложной скромности: я хороший специалист, но не всесильный бог. И потом, в таких случаях очень многое, если не все, зависит от самого больного. А е таким упадочническим настроением, как у тебя, многого не добьешься.
Оп резко свернул в открытую дверь направо. Она едва успела вбежать за ним следом. Еще бы немного, и дверь захлопнулась бы перед ее носом. Наверняка именно это он и хотел сделать!
Ничего себе! Гостиная больше, чем вся ее квартира! А возможно, даже больше, чем весь первый этаж в доме ее родителей. Пушистые восточные ковры, полированное дерево, тяжелые занавеси на окнах... Пышность и самодовольство!
Она заглянула в соседнюю спальню. Те же безобразные шторы. Из-за них в комнате темно, как в склепе. Вся мебель антикварная, за исключением больничной кровати, торчащей тут совершенно неуместно. С перекладиной, с помощью которой больные, подтягиваясь, садятся и встают.
Какого черта здесь оказалась эта кровать? – с недовольством подумала девушка. Может, ноги у Пита и ослабли, но это не причина, почему ему нельзя на них опираться.
Мэгги обернулась и увидела, что мужчина внимательно смотрит на нее.
– Можно я войду? – она указала на спальню.
– Что толку спрашивать? Неужели ты послушаешься, если я и попытаюсь тебя остановить?
– Можешь попробовать. Но учти, я очень упрямая.
Он пожал плечами.
– Не понимаю, что ты там надеешься отыскать.
Она и сама не знала. Но попытка не пытка!
На редкость безликая комната. Напоминает номер в гостинице. Наглядное доказательство унылого состояния его души. Не чувствуя интереса к жизни, он и к окружающим вещам относится столь же безразлично.
Потом Мэгги заглянула в ванную. Все удобства для инвалида. Можно подумать, что тут проживает паралитик или человек с ампутированными ногами. Пытаясь облегчить жизнь сыну, родители начисто лишили его стимула к борьбе.
Частый случай. Многие родители портят жизнь своим детям из самых лучших побуждений.
Взять к примеру недавнее отношение ее собственных родителей к их не в меру растолстевшей дочери. Неодобрительные взоры в ответ на ее просьбы о добавке. Давая ей порции, вполовину меньше тех, что позволяла себе ее худенькая старшая сестра, они потом удивлялись, почему она прокрадывается по ночам на кухню и ела все подряд.
Тяжело приходилось ей и в школе: мама ей давала с собой сплошные овощи и бутылку воды, в то время как другие дети наворачивали бутерброды с арахисовым маслом и чипсы. И, разумеется, чуть ли не каждый норовил посмеяться над ней!
Но самым унизительным были лагеря для детей с избыточным весом, куда ее регулярно отправляли летом. Как боялась она конца учебного года, заранее страдая из-за того, что ей предстоит поехать в это ужасное место. А после – возвращение домой и ставшие привычными укоризненные взгляды родителей, всякий раз почему-то надеявшихся, что она за одно лето станет такой же тоненькой и хорошенькой, как Молли.
– Еще пять сотен впустую! – ругалась мать. – Маргарет Джейн, бог свидетель, ты решила вогнать меня в гроб!
Однако довольно вспоминать о детских обидах!
Выйдя из спальни, Мэгги увидела Пита возле окна. Он напряженно всматривался в даль. В одном его родители правы: их сын не будет счастлив, пока не встанет снова на ноги. Ему придется привыкнуть к различного рода ограничениям, смириться с собственным несовершенством. Нелегкая задача для человека, когда-то являвшегося воплощенным идеалом мужской силы и красоты.
Девушка взглянула поверх его головы на роскошные клумбы, разбитые прямо под окном.
– Как красиво!
– Да уж!
– Ты часто выходишь погулять?
– Проход слишком узок для коляски.
– В той стороне двора я замётила бассейн. Плаванье – самое лучшее занятие для твоей ноги.
Он поднял на нее пустые глаза.
– Нагляделась?
– На что?
Он обвел рукой комнату.
– На мою жизнь. Если осмотр закончила, можешь идти. Не хотелось бы быть грубым, но мне пора спать.
– Не хочешь быть грубым? Как же тогда тебя понимать? Возьми себя в руки, Пит. И не думай, что я так легко сдамся. Повторяю, я очень упрямая.
Его глаза вонзились в нее, как кинжалы.
– Выметайся отсюда!
Она спокойно скрестила руки на груди.
– Грубиян! Ну, попробуй меня выгнать.
Лицо Пита вспыхнуло от гнева.
– Снова за свое взялась?
– Я сказала, давай попробуй. Интересно, что будешь делать? Как ты вышвырнешь меня прочь? Ты же не можешь ходить, забыл?