– Втюрился он в нее, что ли? Дур-р-рак!
Ну и ну! До сих пор Юла откровенно плевала с высокой колокольни на неуклюжие ухаживания Ткача, а тут… Тут что-то очень похожее на ревность. И «дур-р-рак»… Сколько нежности было сейчас в этом слове!
Эх, Славка, Славка. Бедный зашуганный, забитый человечек. Съехавший с катушек оператор «Мертвого рая» со «Слоновалом» в ящике рабочего стола. Талантливый хакер-самоучка, взламывающий даже защитные коды Периметра и федерального посольства. Почуявший вкус чужой крови и не знающий пощады грозный повелитель ходячих мертвецов. Озабоченный, вечно комплексующий, так и не познавший женщину девственник. И при этом – не утративший благородства наивный пацан. Невероятно!
Ночку увели. Из двух осужденных на Эшафоте остался один. Приговор был приведен в исполнение без проволочек. Но прежде чем под Славиком провалился пол, Юла отключила комп.
В дверь позвонили около полудня, когда у подъезда напротив убрали труп в дырявом сером пальто, когда напуганная утренними событиями улица только-только начала оживать.
Но кем бы ни был этот гость, настойчиво жавший на кнопку звонка уже в седьмой или восьмой раз, он явился не ко времени и не к месту. И без приглашения. Это заставляло нервничать. Орги. операторы и хозяйка квартиры ждали, надеясь переупрямить незваного визитера. Может, устанет, уйдет?
Раздражающее треньканье не прекращалось.
– Придется открыть, – вздохнул Николай. – Настырный тип – сам не уймется. Видать, ты, бабуля, кому-то сегодня очень понадобилась.
– Да кому я могла… – забухтела было старуха-Секретарша.
Орг перебил:
– Открывай-открывай. По крайней мере, это не милки и не федералы. И те, и другие извещают о своем прибытии не столь м-м-м… деликатно.
Ну да, – Денис поежился Сапогом и прикладом они извещают. И милки, и федералы уже высаживали бы дверь.
А трезвонили не переставая. Прямо по нервам трезвонили.
Секретарша нехотя поплелась в прихожую. Щелкнул замок. И – почти сразу же – недовольное ворчание переросло в брань. Да такую… С давешними милками бабушка-то, оказывается, еще любезничала. Вполголоса, вполсилы.
Денис прислушался к монологу, мысленно отфильтровывая потоки нецензурщины. Получалось с трудом – крута, ох, крута оргская бабка! Не стесняясь в выражениях, старушенция высказывала все, что думает об идиотках, которые шляются там, куда их не звали.
Видимо, «идиотка» была непонятливой: свою гневную тираду хозяйка квартиры завершала уже сплошным матом. Отборным, отборнейшим. Однако что удивительно – и эта яростная волна не смела с лестничной площадки таинственную незнакомку.
– Подружка там к нашей лесби заявилась, что ли? – хмыкнул Николай.
Это была не подружка.
Когда старуха исчерпала наконец запас ругательств и запыхтела, пытаясь уже не силой слова, а дверью выдавить незваную гостью за порог, из прихожей донесся голос – надрывный, звонкий, полный мольбы и отчаяния. Знакомый голос.
– Бабушка, пожалуйста… Мне больше некуда идти.
Денис обомлел. Такие голоски не забываются.
– А пошла бы ты на!.. – снова взвилась старуха. – И я тебе, кстати, сто лет уж как не бабушка, шлюха ты периметровская! Проваливай, пока цела! И дорогу сюда забудь! Ах, не хочешь?! Не желаешь по-доброму, по-хорошему?! Ну, погоди-погоди… Сейчас будет по-плохому. Видишь, а? Вот это видишь?! Твое счастье, что не подзаряжала я его сегодня. Убить не убьет, но прелести «мудака» ты у меня все же отведаешь. По полной программе! Всажу вот по самые гланды, сучка! Не веришь?! Так получ-ч…
Характерный треск сработавшего «МУД (шдх)» возвестил, что угроза приведена в исполнение.
– …ч-чай!
– Ночка! – выдохнул Денис. – Она же ее… шокером…
Николай удерживать его не стал. Ни кулаком, ни словом. Денис пулей выскочил из спальни. Волчий пахан вышел следом.
Не успели они, конечно…
Давешняя имитаторша сползала по стене. Рядом припрыгивала от возбуждения, воинственно размахивая шоковой дубинкой, раззадоренная старуха.
В себя Ночка пришла не сразу.
* * *
Игнорируя раздосадованные сетования старухи и протесты Дениса, предводитель оргов втащил очнувшуюся Ночку в спальню, прижал к стене, навис многотонной глыбой.
Секретарша… хотя, нет, – уже бывшая секретарша Кожина выглядела жалко. Даже той ночью в заброшенном канализационном коллекторе, даже в подземелье уродов-каннибалов она держалась куда как лучше. По крайней мере, не было тогда этой тупой пустоты в глазах. Этой отрешенности, безысходности, обреченности…
– Ну?! – рявкнул пахан. – Говори!
Они уткнулись взглядами друг в друга, глаза в глаза, зрачки в зрачки. Он – сверху, она – снизу. Пока обходилось без электрических дуг и разрядов, что весьма странно. Напряжение-то – ого-го! Не меньше чем в «мудаке». Без всяких приборов ощущалось напряжение. Вот-вот заискрит… Волк главным образом.
Николай, казалось, буравил взглядом уже не саму гостью – стену за ее затылком. А тон орга довел бы до паралича любого. Однако Ночка испуганной не выглядела. Встревоженной – да; удивленной нежданной встречей с Денисом – тоже; опустошенной и подавленной – безусловно. Но никак не испуганной.
Отстраненной она какой-то была. И все ей было до фени. Похоже, свою порцию страха девушка уже получила в кожинских застенках. На всю оставшуюся жизнь получила. И с добавкой скушала эту порцию, с горкой. Или она просто после шокера плохо соображает, где находится и что происходит? Когда Дениса вот так же шарахнули на Девятой линии, отключка была долгой.
– Ну?! – Николай встряхнул гостью. Мячиком на веревочке мотнулась голова. Звонко клацнули зубы, сухо хрустнуло что-то в области шеи. Ночка застонала, но взгляд ее по-прежнему оставался отсутствующим.
– Не нужно так, – попросил Денис, – она же не в себе.
– Вот это меня и беспокоит! – Николай снова потряс девушку.
– Коз-з-зел! – нехотя, будто превозмогая себя, высказалась Ночка. В глазах наконец промелькнула попытка осмыслить происходящее. Страха по-прежнему не было. Была усталость. Много, очень много. Да, явно не с курорта вернулась девочка.
– Так-то лучше! – удовлетворено кивнул группировщик. – Сейчас будешь отвечать на мои вопросы. И быстро.
А руки Николая уже скользили по одежде девушки. И под одеждой тоже. Орг задрал Ночке рукава. Бегло осмотрел сгибы локтей, сунул ладони под мышки. Спина, грудь…
Нет, да что он себе позволяет, в самом деле?! Денису все это не нравилось, и притом весьма.