– Вы, наверное, частенько бывали второгодником, – сочувственно заметила Маринка.
– Это я так выгляжу, – рассмеялся Николай, – на самом деле я молоденький. Пока «солидность», как вы сказали, в жизни не мешала. Что потом будет – не знаю.
Послышались шаги, и в комнату вошла Мария Ивановна с чайником и с разделочной доской в руках.
– А вы тот самый Николай, который в ФСБ работает? – спросила она, кладя на стол доску и ставя на нее чайник.
Николай рассмеялся.
– Вот Лиза какая болтушка, оказывается, – сказал он. – Я ей это рассказал под очень страшным секретом, а она под тем же секретом и вам тоже.
– Ну, у нас с Лизой не было секретов друг от друга. – Мария Ивановна испуганно похлопала себя по рту ладонью и призналась: – Пропала наша Лиза.
– Не понял, как это пропала? – спросил Николай и посмотрел на нас с Маринкой, как бы спрашивая, что такое говорит тетушка его одноклассницы.
– Да вот как пропадают люди, так и она пропала. Девушки вот пришли из журнала, то есть из газеты, я объявление хочу дать. – Мария Ивановна всплеснула руками и вытерла покрасневшие глаза. – Ну как же, фотографии я хотела дать! Совсем память отшибло!
Она подошла к столу и выдвинула внутренний ящик. Достав альбом, Мария Ивановна полистала его и протянула мне.
– Вот она, моя Лиза, – сказала она, вздыхая.
Николай перехватил альбом у меня прямо из рук и сам принялся листать его.
– Да, это она, – задумчиво проговорил он, – такая веселая… – Николай, не выпуская из рук альбома, повернулся к Сазоновой: – Так что вы говорили по поводу пропажи? Вы в милицию обращались?
– Да обращалась! – Мария Ивановна махнула рукой. – Чует мое сердце, что это бесполезно. Что милиция? Да они со мною и разговаривать не захотели, можно сказать!
– Ну зачем же вы так. – Николай протянул альбом мне. – А вы, девушки, значит, в газете работаете? А в какой, если не секрет?
– Не секрет, – ответила я, – подпольных газет у нас сейчас нет. В «Свидетеле».
– Знаю такую газету, – задумчиво произнес Николай, – разоблачения, расследования, а тираж небольшой. Небольшой.
– Николай… не знаю как вас по батюшке. – Мария Ивановна, сжимая пальцы на груди, подошла ближе. – А может быть, вы по своим, так сказать, каналам…
– Вот я и думаю о том же, – проговорил Николай, – давайте-ка я тоже возьму парочку фотографий, а вы мне подробно расскажите все, что знаете про… хм… скажем так, про немотивированный уход Лизы. Честно говоря, ошарашили вы меня этой информацией.
– Значит, так, Николай… – Мария Ивановна задумалась, и тут я поняла, что делать нам в этой квартире больше нечего. Пора уходить.
Я вытащила из альбома одну фотографию, показавшуюся мне подходящей для газеты. На ней Лиза была изображена рядом с каким-то небольшим домиком. Одета она была в черные брюки и в черную вязаную шапочку. Наверное, сфотографировалась осенью в деревне. Почти у всех есть родственники где-то в деревне, как я замечала.
– Мы пойдем, Мария Ивановна, – сказала я, – не будем отвлекать вас от разговора, а что нам нужно, мы уже нашли, вот это – я показала ей снимок – мы берем с собой.
– Но обещаем обязательно вернуть, – ввернула Маринка, – вы не сомневайтесь!
– Да, да, – сказала Мария Ивановна и почему-то подозрительно скользнула взглядом по моим рукам и так же осмотрела Маринку.
– Вы мне ее точно вернете, верно? – Мария Ивановна плотно сжала губы, как видно, стараясь привыкнуть к мысли, что из квартиры что-то уйдет помимо ее воли.
Мне еще раз стало жалко неизвестную Лизу. С тетушкой ей явно не повезло. Да и, похоже, вообще не повезло. По жизни.
– Разумеется, – нервно подтвердила Маринка и первой выскочила из комнаты.
Я пошла следом за ней.
Николай приветливо нам кивнул и вынул из кармана блокнот, собираясь записывать подробности исчезновения Лизы.
Спускаясь вниз по лестнице, я молчала, Маринка же начала шипеть и ворчать, будучи не в силах сдержаться.
– Ты обратила внимание, как она обшарила нас своими крысиными глазками? Как будто мы могли что-то у нее спереть!
– А разве не так получилось? – полуобернувшись, спросила я.
– Ну знаешь ли! – возмутилась Маринка и, фыркнув, отвернулась.
Два лестничных пролета мы прошли в тишине. Потом тишина закончилась.
– Глупости говоришь, – заворчала Маринка, – я это сделала для дела, понимаешь? Попробуй-ка тетке объяснить, что лучше, а что хуже. Разве не видишь, рта не успеваешь раскрыть, а она уже знает, что ты не права? У меня соседка в коммуналке Серафима Наумовна такая же, так что я знаю, как общаться с этими кадрами.
– Верю, – согласилась я, чтобы только не дать костру споров разгореться до небес.
Еще через пару пролетов лестница закончилась, и мы вышли на улицу.
– Где ее окна? – спросила Маринка, становясь перед подъездом и задирая голову вверх.
Я тоже посмотрела вверх, прикинула и в одном окне увидела Николая, смотревшего на нас. Заметив, что я его увидела, он отошел в глубь комнаты.
– Какой-то подозрительный фээсбэшник нам встретился, – заметила Маринка, – ведет себя как придурок.
– А почему ты уверена, что среди них все умные? – спросила я. – Такие же люди, как все. Значит, среди них встречаются дураки в той же пропорции, что и в других категориях граждан.
Я пошла к «ладушке», Маринка чуть притормозила, но догнала меня через два шага.
– Такие же, как все? – переспросила она. – А как же отбор?
– Естественный, что ли?
– Профессиональный! При чем здесь естественный? Его Дарвин придумал, потому что был инвалид детства. А ФСБ, я думаю, Дарвину не подчиняется. Оно президенту подчиняется! – Маринка развеселилась и, снова обернувшись, посмотрела на дом.
– Не видно нашего Коли. Наверное, за занавеской прячется, – удовлетворенно сказала она.
Мы сели в машину, и я, провозившись немного с зажиганием – что-то моя «ладушка» закапризничала некстати, – завела ее и выехала со двора.
– Как ты думаешь, где наш «хвост»? – начала Маринка полюбившуюся игру.
Я взглянула в зеркало заднего вида.
– Пока нет никого, – пробормотала я, приближаясь к выезду на трассу.
– Обидно. – Маринка покрутила головой и зачем-то через дверное стекло взглянула на небо. – Можно подумать, что никакие опасности нам не угрожают.
В это время я заметила, что из подъезда быстрой походкой выскочил Николай и направился к стоящей около угла дома коричневой «девятке».
– Вон он, наш «хвост», – сказала я, – мчится во весь опор.
– Во весь апорт, – подхватила Маринка и тут же начала мне объяснять, как первоклашке, ничего не читавшей в жизни: – Апорт – это команда, даваемая собаке для того, чтобы она принесла брошенную хозяином вещь.