– И он сейчас здесь, в больнице? – уточнила я.
– Полагаю, да, – ответил Александр. – Во всяком случае, час назад был здесь. А ты чего ожидала? Что, он должен был бежать за границу?
– При чем здесь заграница… Так ты уверен, что Еманов в больнице? – не поверила я. – Может быть, ты вчера его видел?
Александр пожал плечами и посмотрел на меня взглядом, в котором светилось неприкрытое сожаление.
– Ты, мне кажется, здорово переутомилась в последнее время, – заметил он. – Между прочим, как ты себя чувствовала после облучения? Не было никаких последствий?
– Последствия должны быть у Еманова, – озабоченно произнесла я. – Поэтому мне необходимо знать, как он себя сейчас чувствует.
Александр взял меня под руку и подвел к телефону.
– Вот здесь, под стеклом – номер, – предупредительно сказал он. – Можешь позвонить и убедиться.
Мне эта мысль понравилась – лишний зловещий звонок никогда не помешает. Я сняла трубку и набрала номер. Александр с любопытством смотрел на меня.
– Еманов слушает! – раздался в трубке знакомый самоуверенный голос.
По этому тону нипочем нельзя было предположить, что у господина Еманова возникли серьезные проблемы. Может быть, следователи пока выжидали? Или Виктор Николаевич отличается завидным самообладанием?
– Слушаю, Еманов! – с некоторым уже раздражением загремело в трубке. – Говорите!
Говорить я не собиралась, но не отказала себе в удовольствии тревожно подышать в трубку.
– Что же вы молчите? Кто это? – еще раз произнес Еманов и отключился.
Я положила трубку и обернулась к Александру.
– Поговорила? – спросил он.
– Да, ты был прав, – задумчиво сказала я. – Но это довольно странно. Я предпочла бы, чтобы Еманов сбежал за границу.
– Он, может быть, тоже, – в тон мне ответил Александр. – Но кто-то ведь должен оставаться здесь. Тебе известно, что число психических заболеваний в стране за последние десять лет выросло почти в полтора раза? Их надо лечить. Причем, знаешь, болезнь не щадит никого – ни журналистов, ни даже главных редакторов.
– Я таких шуток не понимаю, – отрезала я. – Не пытайся меня запугать – времена карательной медицины прошли!
– Ради бога, – мягко сказал Александр. – Никто тебя не пугает, но никогда нелишне позаботиться о профилактике. Последнее время ты ведешь себя странновато… Вот я и подумал…
– Мои действия могут показаться странными только непосвященному, – заявила я. – Но однажды ты поймешь, как ошибался. Сейчас же я вынуждена тебя оставить – мне нужно хорошенько все обдумать… До встречи!
– Э, постой! – крикнул мне вслед Александр. – Ты обещала, что я смогу ознакомиться с действием того аппарата…
Мне пришлось сделать вид, что я не расслышала. Аппарата у меня уже не было, и какова его дальнейшая судьба – мне тоже было неясно. Вообще, на мой взгляд, милиция проявила странное бездействие. После того, как я выложила им на блюдечке улику, хоть где-то должны были произойти какие-то изменения!
Но и квартира Крамера не преподнесла никаких сюрпризов. На звонки никто не откликался – я даже могла поклясться, что за дверью вообще никого не было. Скорее всего, Буханкин тоже успел смыться. Получалось, что мы дали всем ускользнуть. Оставался один Еманов, но если дело пойдет так и дальше, завтра может исчезнуть и он.
Каюсь, на сей раз я не стала ни с кем советоваться. Может быть, предвидела возражения Кряжимского, может быть, чувствовала себя задетой. Мне начинало казаться, что я не довела это дело до конца и совершила какую-то непоправимую ошибку.
Короче говоря, я решила понаблюдать за Емановым, потому что у меня возникло явственное ощущение, что он должен вот-вот навострить лыжи. Заодно мне хотелось взглянуть на его место жительства. К своему удивлению, я сообразила, что за все время расследования мы ни разу не наведались на улицу Пушкина – все контакты с Емановым происходили по месту его работы.
Но больше мне там появляться не хотелось. Я ограничилась тем, что позвонила Александру и попросила его оповестить меня, когда Еманов отправится с работы домой. Александр уже ничему не удивлялся и сдержанно пообещал выполнить мою просьбу. Даже если Еманов задержится в больнице до полуночи. Я оценила его иронию, но подтвердила серьезность своих намерений.
Впрочем, ждать до полуночи не пришлось. Александр позвонил мне в редакцию в пять и сообщил, что Еманов работу закончил и теперь усаживается в свою «Волгу», чтобы ехать домой.
Мы уже знали, что Еманов действительно похож на человека, которого видел Ромка возле дома Крамера. И что его бежевая «Волга» тоже похожа на ту самую «Волгу». Ничего более определенного честный Ромка сказать не мог, но и это совпадение было достаточно подозрительно.
Получив интересующие меня сведения, я немедленно поехала на Пушкинскую улицу, поставила машину неподалеку от дома, где жил Еманов, и стала ждать.
На улице уже была темень. В воздухе висела противная морось, из-за которой огни проезжающих автомобилей казались мутными и размытыми. Прохожих на улице заметно поубавилось – мало кому хотелось прогуляться в такую непогодь.
Тут мне пришло в голову, что мы почти ничего не выяснили о Еманове – о его семейном положении, о карьере, о прошлом. Конечно, наши возможности ограниченны, но все-таки нужно было постараться. Сейчас эти сведения мне очень бы пригодились. Но сожалеть было поздно – приходилось довольствоваться тем, что есть.
Через полчаса подъехала бежевая «Волга». Меня сразу насторожил тот факт, что хозяин оставил ее прямо на улице. Так делают, если собираются куда-то опять ехать. Еманов запер машину, неторопливо оглянулся по сторонам и зашагал к подъезду. Вскоре в окнах на втором этаже вспыхнул свет – Виктор Николаевич вошел в квартиру. Разумеется, с того места, где я находилась, разглядеть, что происходит в комнатах, было невозможно, но я решила набраться терпения и не дергаться по пустякам. Наверняка Еманов скоро войдет.
Поскучать мне пришлось минут сорок. Но наконец мое терпение было вознаграждено – Еманов появился из подъезда и направился к машине.
Он был в кепке, низко надвинутой на лоб, и с поднятым воротником. В руке доктор держал кейс. Снова оглянувшись по сторонам, он отпер машину и уселся за руль. Загорелись красные огоньки, и «Волга» отъехала от тротуара. Дождавшись, когда она доберется до поворота, я завела машину и устремилась в погоню.
Расчет мой был прост – при существующем положении дел Еманов вряд ли станет делать что-то просто так. Зная, что мне удалось выйти на Буханкина и даже добраться до аппарата, он должен как-то обезопасить себя. Кое-что для этого он сделал, но, скорее всего, далеко еще не все концы спрятаны в воду.
Что находится в его кейсе – какие-то улики? Может быть, там лежат похищенные раритеты из чужих коллекций, которые Еманов надеется припрятать в укромном месте? Если у него не обнаружится никакого компромата, «зацепить» его окажется совсем не просто. И я недаром вспомнила о коллекциях – ведь Жильцов говорил о целом ряде схожих преступлений. В общем, во мне росла уверенность, что психиатр-филателист причастен к ним.