Валера же ловко поднял с земли портфель, но не спешил его отдавать Куракину. До нашей «Волги» было всего несколько шагов. Шилов схватил Куракина в охапку и буквально затащил к нам в салон.
— Что такое? Что вы себе позволяете? — вырвалось у Николая Федоровича, но Костик зажал ему рот.
Затолкав Куракина на заднее сиденье, Шилов сел за руль, Гурьев же занял место рядом с владельцем «Небоскреба», который не мог не поразиться такому техничному нападению. Он растерялся, не зная, что делать — молчать или же кричать как можно громче? Николай Федорович держался спокойно и не проронил ни слова, даже когда Шилов выехал со стоянки. Машина Куракина осталась в одиночестве стоять у дверей офиса Валерия Яковлевича.
— Не дергайся — будет хуже! — прикрикнул Гурьев.
Николай Федорович последовал этому совету и только озирался по сторонам, силясь понять, чего вообще от него хотят. Неужели можно так умело скрывать свои эмоции? И только когда мы проехали центр города и, не сбавляя скорости, поехали в направлении аэропорта, Куракин беспокойно заерзал на своем месте.
— Ребята, у вас с головой все в порядке? — прошептал он, сглатывая слюну. — Куда это вы меня везете?
— Заткнись, — грубо ответил ему Гурьев и передал мне портфель.
Я положила его себе на колени и нетерпеливо открыла замки. Это было совсем не трудно, так как они были не кодовыми, а совсем обыкновенными, как на старых чемоданах. Увидев, что я собираюсь просматривать содержимое, Куракин все-таки занервничал, предупредил:
— Девушка, там очень важные бумаги! Вы не имеете права их смотреть. Это моя документация!
— Не переживайте, Николай Федорович, все будет в целости и сохранности, — успокоила я Куракина.
В портфеле и в самом деле оказались только бумаги, если не считать канцелярских принадлежностей, которые были рассованы по внутренним его карманам. Я просмотрела их все, а затем взяла в руки небольшую стопку бумаг. Взглянув на первую папку, я увидела, что это договора по продаже квартир. Документы были аккуратно скреплены, поэтому не рассыпались в моих руках. Я просмотрела все остальные бумаги: договора об аренде помещения на пересечении улиц Советской и Чапаева там не было, как я и предполагала. Неужели Валерий Яковлевич отказал Куракину?
— Девушка, вы ответите за это, — предупредил меня Николай Федорович. — Я об всем сообщу в милицию.
— Хорошо, сообщите, но нам тоже есть что рассказать сотрудникам правоохранительных органов, — спокойно сказал Валерий.
Эта фраза насторожила Куракина, и он с опасением посмотрел на Гурьева.
Шилов наконец остановил машину в одном из безлюдных закоулков, где на нас никто не мог обратить внимания.
— Николай Федорович, отпираться бесполезно, — начала я, повернувшись к Куракину. — Мы уже убедились в ваших актерских данных, однако это вам не помогло. И не надо принимать вид несчастной овечки.
— Я в самом деле абсолютно ничего не понимаю, — попытался убедить меня Куракин, но Валерий только шикнул на него, и Николай Федорович замолчал.
— Мы все знаем о ваших планах, — продолжала я.
— О вашей преступной деятельности тоже, — добавил Гурьев.
— Зато сам я об этом ничего не знаю, — подал голос Николай Федорович.
— Конечно, гораздо проще все отрицать, — ухмыльнулся Валерий. — Но с нами этот номер не пройдет. Вы знакомы с Екатериной Николаевной Золотовой?
— С кем? — переспросил Куракин. — Что-то не припоминаю… А-а-а! Вот вы о ком! — неожиданно осенило его, и он уверенно ответил: — Знаком, но не столь близко, как вы, наверное, думаете.
— Ваша фирма снимала помещение на пересечении Советской и Чапаева? — продолжил Валерка.
— Да, несколько лет в этом здании располагался наш офис, — согласился с ним Николай Федорович. — А потом это помещение арендовала Екатерина Николаевна. Тогда-то мы с ней и познакомились.
— Не только познакомились, но и поскандалили, — заметила я. — Не старайтесь делать вид, что вам совершенно ничего не известно. Вы даже угрожали Золотовой.
— А-а-а, вот вы куда клоните, — догадался Николай Федорович. — А я все никак в толк не возьму, что вам от меня надо. Вы что, и в самом деле считаете, что мои разговоры с Золотовой можно считать угрозой?
Куракин усмехнулся, исподлобья посмотрел на меня, я же растерялась: ну как еще можно назвать его приставания?
— История с этим злополучным помещением на самом деле получилась не очень приятная, — сказал, неловко улыбаясь, Николай Федорович. — Мы претендовали на этот офис вдвоем. Мне не было никакого резона выезжать с выгодного места в центре города, но после пожара, о котором вы тоже, наверное, знаете, — Николай Федорович дождался моего кивка, — восстанавливать офис было бессмысленно.
— Вы же сами обвинили Екатерину Николаевны в организации пожара, — напомнил Валерка.
— Ребята, это же было буквально в первые дни, когда я еще не разобрался в ситуации, — бодро отреагировал Николай Федорович. — Тогда я был в отчаянном положении. Бизнес катился к чертовой матери. Мне надо было любыми путями сохранить это помещение, так как ничего лучше у меня на примете не было. Тогда я и сорвался на Золотовой, думал, что это она пошла даже на поджог. Я доставал ее в течение недели. И потом она тоже поступила не очень честно: превысила предлагаемую сумму за аренду, поэтому Валерий Яковлевич подписал с ней договор. Это меня и вывело из себя. Я почти месяц ходил сам не свой. Представляете, что это такое?
Я понимающе кивнула, хотя, честно признаться, все еще не доверяла Куракину. И с чего мне было ему доверять, если у меня в голове уже сложилась вполне правдоподобная версия произошедшего с Золотовой, и отступать я не желала. Николай Федорович же воспринял мой кивок без всякой задней мысли и продолжил свой рассказ.
— Да, я говорил Екатерине Николаевне, что просто так это не оставлю, что доберусь до истины. И я добрался. Я узнал, что причиной пожара стало короткое замыкание в проводке одного из кабинетов. И виноват в том один из сотрудников моей фирмы, он наказан по заслугам. Сотрудники же правоохранительных органов успокоились на версии о непотушенной сигарете. Раздувать из этого скандал мне не было никакого смысла, тем более что за того работника я нес ответственность.
— Зачем же вы угрожали Золотовой? — не успокаивалась я.
— Как только мне все стало ясно, я оставил Екатерину Николаевну в покое, — вздохнул Николай Федорович. — Я извинился перед ней. Мы, конечно же, расстались не друзьями, но и не конфликтовали больше. Да и чего мне с ней было делить?..
— А как же помещение?
— Мне оно уже не нужно. Кроме всего прочего, я узнал, что здание на пересечении Советской и Чапаева отнесено к старому жилому фонду и на данный момент по решению комиссии является аварийным…
— Что? Вы в этом уверены? — насторожилась я. — Почему же Валерий Яковлевич ничего нам об этом не сказал?