— Ты что это, — вдруг вспылил капитан, — теперь собираешься утверждать, что ваши хреновы пакеты этот хмырь вон в том контейнере спалил? Так, что ли?

Валера равнодушно пожал плечами и отвернулся.

— Я же говорил, что, скорее всего, мы опоздаем, — сказал он наконец сквозь зубы.

Капитан изумленно переводил взгляд с Валеры на невозмутимо продолжавшего ворошить горящую массу рабочего.

Я решила подойти ближе к нему, он посмотрел на меня хмурыми глазами, продолжая помешивать горящий мусор.

— Скажите, — обратилась к нему я, — а разве на территории крекинг-завода можно жечь костры? Здесь же кругом нефть, нефтепродукты, от одной искры может все вспыхнуть.

— Может, и нельзя, — сердито отозвался тот. — Мне-то какое дело…

— Что, никакого?

— Мне сказали, я и жгу, — сказал он так же хмуро. — Еще ругался, сволочь, почему вчера вечером не спалил. Вечно приходится всякую поганую работу выполнять: то эти кульки из цистерн, как из навоза, выковыривать, теперь вот жечь их…

— Какие кульки? — спросил капитан, доставая из папки подобранный здесь мною накануне полиэтиленовый пакет. — Такие?

— Может, и такие, — нехотя отозвался рабочий. Вдруг он остановился, точно вспомнил что-то, уставился на нас во все глаза. — Эй, эй, начальник, ты мне ничего не подсовывай, я здесь ничего не знаю! — заговорил он вдруг еще более агрессивно. — Что мне сказали делать, то я и делаю. Сказали жечь, жгу…

— Сказали насыпать, сыплю, — заметила я.

Рабочий опешил.

Я подошла к противоположной стороне забора, стала осматривать пространство между рельсов — нет, все было чисто, никаких банок из-под сернистого ангидрида или азотной кислоты, ничего.

— Хорошо убираете, — сказала я рабочему, — никакого мусора не осталось…

— Так он же наорал на меня, этот хмырь, — возразил рабочий сурово. — Говорит, если еще раз здесь хоть один пакет увижу, тебя самого в нефти утоплю!

— Кто это так сказал? — поинтересовалась я.

Рабочий только тут опомнился, умолк, глядя на всех нас настороженно и враждебно.

— Тебя спросили, кто тебе давал указание палить этот мусор, — повторил майор Белоглазов строго. — Давай, не молчи, говори! Кто?

— Не скажу! — вдруг выпалил рабочий, крепче сжимая в своих руках горячую стальную кочергу и ошалело глядя на нас.

— Ты так думаешь? — спросил спокойно капитан, подходя ближе. — Говори, кто тебе давал указания! Ну! Кто?

Рабочий некоторое время в ужасе смотрел на него, потом вдруг выпалил:

— Ну, Щеглов сказал! Дальше что?

— Да ничего, — проговорил сквозь зубы капитан. — Поедешь с нами, вот что.

Рабочий в ужасе смотрел на капитана, растерянно сжимая длинную горячую кочергу. Он мог бы запросто перебить всех нас этой стальной штуковиной, тем более что капитан повернулся к нему спиной, вытащил из кармана мобильник и стал набирать какой-то номер. Однако рабочий не делал этого, только смотрел на нас, и казалось, что смысл произошедшего медленно, но все-таки доходит до его сознания.

Глава 9

Оба милиционера еще некоторое время бродили по заводу, расспрашивали всех, кого встречали по пути, о том, что могло происходить на подъездных путях к пятому цеху. Встречавшиеся рабочие смотрели на нас удивленно и невозмутимо отвечали, что о происходившем там не знают ничего, и это было очень похоже на правду. Капитан Фильченков всерьез негодовал по поводу того, что на заводе нет практически никого из начальства. Однако ему объяснили, что в связи с похоронами Венглера все руководство завода теперь на поминках в банкетном зале Дворца культуры «Нефтяник», а здесь, кроме непосредственно обслуживающего персонала, никого нет. И пока оба оперативника недоверчиво смотрели по сторонам, Валера Гурьев заявил, что это вполне нормально: крекинг-завод работает круглосуточно и практически в автоматическом режиме, так что начальство запросто может отправляться на весь день пьянствовать, никакого вреда на производстве от этого не приключится. Некоторое время оперативники пытались полазить по заводу в надежде что-нибудь найти, но потом, отчаявшись, махнули рукой.

— Вон какая громада, — проговорил раздраженно капитан Фильченков. — Разве вдвоем это все осмотришь?

— Я же говорил, что мы опоздаем, — философски напомнил Валера Гурьев. — Если здесь и было что-то криминальное, то после вчерашней ночи кто-то очень умный постарался все это убрать. Неужели не ясно?

Мне это ясно не было: все выглядело как-то странно. Щеглов поручил рабочему жечь мусор, а сам куда-то делся, даже толком не проследив за тем, как выполняется его приказ. Что-то во всем этом решительно не сходилось.

— Позавчера днем, — сказала я, — здесь разгрузили крупную партию наркотиков. Спрашивается, куда они ее дели? Уже успели вывезти?

— А хрен ее знает, — нехотя отозвался капитан Фильченков. — Вон, — он кивнул на стоящего и тупо глазеющего на нас рабочего, — у этого пролетария спросите, где он марихуану пересыпал и куда ее потом захреначил.

Майор Белоглазов действительно пристал было к пролетарию с вопросами, но рабочий только хмуро глядел на обоих оперативников и на все их вопросы отвечал, что ничего не знает. В этом я готова была ему поверить. Ему, очевидно, доверили только разгрузку цистерн, самую грязную работу. Надо полагать, дальнейшее распределение партии происходило без его участия.

— Думаю, надо попробовать на насыпи поискать, — сказал Валера после того, как оперативники оставили рабочего в покое. — Там наверняка много травы случайно просыпалось, всю они не могли бы убрать, даже если бы захотели.

— Сами будем эту щебенку обследовать, что ли? — к моему изумлению, совершенно равнодушно заметил капитан Фильченков. — Надо бригаду экспертов-криминалистов вызывать.

— Ну, так вызывайте! — крикнула я в отчаянии на такую милицейскую тупость. — Вызывайте, чего ж вы ждете?

— Бригаду криминалистов? На крекинг-завод? — спросил капитан Фильченков. — Ну, это вы хватили! А где постановление суда, разрешающее эти следственные действия?

Я опешила, глядя на оперативника и тщетно пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно. Похоже, что все-таки им было не до шуток.

— Понимаете, Ирина Анатольевна, — сказал молчавший до сих пор майор Белоглазов. — Этот крекинг-завод вовсе не государственное предприятие, а ЗАО, закрытое акционерное общество, частная собственность, понимаете ли. Вот так впятером и даже с посторонними нас еще сюда, как видите, пропустили. Но могли и развернуть, и тогда бы мы не пикнули и ничего поделать не могли бы! Частная собственность! Понимаете, это как в жилую квартиру без специального разрешения или без согласия ее хозяев мы войти не можем!

— А если здесь совершается преступление? — изумилась я. — Что, и в этом случае вы тоже не имеете права?..