— Мне от тебя одно надо, — веско и внушительно сказал начальник охраны крекинг-завода, — чтобы в случае чего я весь вечер был на поминках. Ты понял?
— Понял! — сказал управленец. — Ты именно там и был. А кто будет возражать, говорить, что к тебе двое твоих амбалов пришли и ты на три часа с ними слинял куда-то, скажем, по пьяни померещилось.
— Хорошо бы ты был при этом сам как стеклышко, — усмехнулся начальник охраны. — А то это еще будет вопрос, кому и что по пьяни померещилось… Хорошо еще, что я успел вовремя вернуться, когда эти олухи за Щеглом приехали. А то был бы тогда разговор…
— Слушайте, а что случилось? — вмешался в разговор дед-вахтер.
— Ничего, не твое дело! — Начальник охраны, видимо, не любил лишних расспросов. — Сиди здесь на своем месте и лишнего не вякай. Понял?
— Я-то понял, — подтвердил старый вахтер. — А если меня спросят, где ребята? Что мне тогда отвечать?
— Бензовоз пошли искать, — с гримасой досады, но все-таки объяснил начальник охраны. — Товар отсюда увозить нужно, понятно тебе?
— Ну, конечно, а то вдруг менты снова нагрянут…
— А на чем же нам его везти, — продолжал начальник охраны, — на этой развалюхе, что ли? — Он кивнул на свою синюю «шестерку». — Эта и так хорошо засветилась, ее уж, наверно, все менты разыскивают. Короче! — В его голосе мне послышалось рычание. — Ребята на бензовозе подъедут, впустишь их. Все ясно?
— Конечно… Чего ж неясного…
— Вот и отлично. А теперь пошли на хрен отсюда, дел полно…
Они все трое и в самом деле скрылись в дверях заводской проходной, после чего стало снова тихо и пустынно. Я сидела, боясь шевельнуться, в ужасе глядя на пустынную теперь парковку. Осторожно покосившись на Валеру Гурьева, заметила, что и ему тоже как-то не по себе.
— Что это было, Валера? — прошептала я. — О чем они говорили?
— Ну, откуда ж я знаю? — ответил он. — Какой-нибудь левый бизнес тут у них. Слышала? На бензовозах товар какой-то возят. Смотри, ментам про это не вякни, менты у таких все купленные, нам же самим хуже будет.
Некоторое время мы продолжали сидеть молча, прислушиваясь к сопению крекинг-завода за бетонным забором. Наконец вдали снова блестнули автомобильные фары, и послышался приближающийся шум мотора. Мы вздохнули с облегчением, потому что на этот раз это был действительно Костя Шилов на серой телевизионной «Волге».
— Извините, что так долго, — сказал Костя уже после того, как мы спешно запрыгнули в его машину и помчались пустынными в этот вечерний час улицами города. — Только я собрался к вам ехать, как позвонили из милиции и попросили доставить Павлика и Леру Казаринову для опознания…
— Для опознания? А, этого рабочего, — понимающе кивнула я.
— Не только, — возразил Костя. — Ваш Щеглов тоже арестован.
— Что? — ахнули мы с Валерой. — Щеглов арестован? Где?
— Где и положено: в банкетном зале Дворца культуры «Нефтяник». Там справлялись поминки по этому… как его…
— Венглеру? — подсказала я. — И он что, там сидел и ждал милицию?
— И был в доску пьяный, — подтвердил Костя. — Я уже видел, как его допрашивают. Плачет пьяными слезами, орет на всю ментуру, что он здесь ни при чем. Они и вас попросили туда подъехать для дачи свидетельских показаний.
Я понимающе кивнула. Ну да, Щеглов арестован, и все происходит, как и должно было происходить.
— Вряд ли у них что-то выйдет, — сказал задумчиво Валера Гурьев. — Если только теперь по пьянке Щеглов сам себя не оговорит, ничего они от него не добьются. Все улики против него косвенные, ни один суд присяжных их не признает. Да и от пьяного признания толку будет немного: протрезвев, Щеглов от него откажется, и все начнется сначала. Да, Ирина, рано мы с тобой радуемся. Дело далеко еще не закончено.
* * *
Мне подумалось, что Валера в данной ситуации, пожалуй, очень даже прав. Мы застали в милиции весьма грязную, отвратительную сцену. Щеглов, и в самом деле вдрызг пьяный, плакал и кричал как полоумный: ситуация, в которой он оказался, лишь немного протрезвила его, видно, на поминках он хорошо, по-русски, выпил и закусил. Щеглов упорно отказывался от всех обвинений, которые ему предъявлялись. Заявил, плача навзрыд, что ни про какие полиэтиленовые пакеты слыхом не слыхивал, что никаких указаний рабочему Котельникову не давал. Что в Чечню он, правда, ездит и насчет поставок нефти из этой республики с местным руководством действительно договаривается, но происходит это вовсе не каждый месяц, все это брехня, и был он там всего-то раза три, а об остальных поставках договаривается по телефону. Лишний раз в Чечню он не ходок, потому что не хочет быть подстреленным. Вообще, нефть в цистернах он предпочитает заказывать из месторождений на Каспийском море, это не так выгодно, зато безопаснее и мороки меньше.
Затем Щеглова спрашивали, откуда прибыла партия из восьми вагонов, которая перерабатывалась на крекинг-заводе вчера, и Щеглов, понурив голову, сознался, что действительно она прибыла из Чечни. Но это была давняя договоренность, контракт подписали еще в прошлом году, и это уже десятая поставка с того времени. Нет, после того контракта он в Чечню больше не ездил, да и незачем, контракт прекрасно работает, поставки по нему осуществляются. Так зачем же ему туда лишний раз мотаться? Целее будешь. Оперативники молча, с хмурым видом слушали эти объяснения, чувствовалось, что они сильно сбиты с толку словами заместителя главного инженера.
Оперативники не поленились даже доставить из городского следственного изолятора Шутову, чтобы она повторила свои показания против Щеглова. Однако Наташа, узнав, какое значение придали ее словам, расплакалась, сказала, что она клялась не пересказывать никогда и никому заводские сплетни, которые приходится ей постоянно слышать. Что она много раз уже набивала себе шишки на этом и больше этого не хочет. Что она единственный раз отступила от этого своего правила ради меня, и вот на тебе!.. Нет, что Щеглов ездит в Чечню каждый месяц, она не подтверждает. Самой ей это неизвестно, врать не хочет. Кто-то на заводе так говорил, а она только слышала и теперь по глупости эти слова повторила. Если же оперативники хотят точно знать, сколько раз официально Щеглов ездил в командировку в Чечню, то они должны обратиться к Валерии Дмитриевне, главному инженеру крекинг-завода. Наташу Шутову попросили подождать в коридоре, а у милиционеров вид был такой сумрачный и недовольный, что нетрудно было догадаться, насколько происходящее теперь их не устраивает.
После Наташи Шутовой настал черед очной ставки для рабочего Котельникова. Наш Павлик без труда опознал в нем того, кто лазил по цистернам из-под нефти и выгружал оттуда полиэтиленовые пакеты. На вопрос, кто ему поручил делать это, Котельников, не задумываясь, сказал, что Щеглов. Щеглов, присутствовавший при очной ставке, закричал во все горло, что это брехня, ничего он этому придурку не поручал. Весь завод знает, что Котельников дебил, что он даже шестую школу, специализирующуюся в нашем городе на обучении умственно отсталых детей, даже эту школу Котельников не смог окончить, не хватило ума. Как же они могут теперь доверять его словам? Окончательно психанув, Щеглов кинулся на Котельникова, схватил его за грудки, начал было трясти, требуя сказать, ради кого он катит на него, Щеглова, бочку. Но Котельников без особых усилий отшвырнул Щеглова от себя, тот отлетел к стене, чувствительно ударился головой, завыл, заплакал пьяными слезами, проклиная всех ментов на свете. Сам Котельников больше так и не произнес ни слова. Милиционеры, не вмешиваясь в драку, с хмурым видом наблюдали за происходящим, казалось, только наше с Валерой присутствие сдерживает их от того, чтобы заехать скулящему на полу Щеглову по морде.