— Нет, дома она не оставалась одна, точно, — заверил меня Журавлев. — А вот на улице… — что-то припоминая, начал он.
— Что на улице? — подтолкнула его я.
— Когда мы пошли погулять, мне позвонил начальник и попросил срочно доставить ему кое-какие документы. Они были у меня с собой в машине, и я, конечно, поехал, а Настя осталась в парке. Меня не было всего час, и, когда я вернулся, она все еще бродила по парку. Сомневаюсь, что там она что-то ела.
Я тоже пока сомневалась, но порадовалась тому, что стало известно хоть что-то новое. За час Анастасия могла не только мороженое съесть, но и что-то другое, например, то, чем ее кто-либо угостил. Так что все следует хорошенько проверить.
— А в каком парке вы гуляли? — дослушав клиента, спросила я.
— Да тут недалеко, за теми девятиэтажками, — пояснил Степан, указывая рукой в окно. А потом спросил: — Думаете, Настя могла во время моего отсутствия куда-то заходить? В гости к кому или еще куда?
— Предполагаю, — расплывчато ответила я. И тут же добавила: — По крайней мере, не могу уверенно сказать, что этого не могло быть.
— В общем-то да, — согласился со мной Степан и замолчал.
Мы молча допили кофе, каждый думая о своем, а потом Журавлев попросил:
— Пообещайте, что, как только результаты экспертизы будут известны, вы мне сразу позвоните на работу. Иначе я буду как на иголках.
— Конечно, позвоню, — согласилась я. Затем встала и добавила: — Пожалуй, мне пора. Не стану вас больше задерживать.
— Да, конечно, — рассеянно кивнул Журавлев и пошел провожать меня до двери.
Когда я обулась, он вежливо подал мне мою сумочку, а также пакет с фруктами из холодильника и пожелал удачи.
На этом мы и расстались. Я медленно спустилась по лестнице вниз и вышла на улицу. Настроение было каким-то упавшим, словно что-то важное, чего я ждала всем сердцем, так и не случилось. Хотелось возмущаться, ругаться, да повода не было. В конце концов, воспользовавшись старым и очень хорошим дружеским советом, я махнула на все рукой и села в машину. Были дела и поважнее, чем горевать о безответном чувстве.
Заведя машину, я выехала со двора и повернула в сторону экспертного центра.
Когда Вячеслав вновь увидел меня на пороге своего кабинета, он устало вздохнул и спросил:
— Разве я что-то забыл рассказать о том лекарстве?
— Нет, на сей раз у меня другая проблема, — улыбнулась в ответ я и положила на стол пакет с фруктами и витаминами. — Вот, нужно выяснить, нет ли в этих продуктах отравляющих веществ, — без лишних слов сразу разъяснила задачу я.
— И конечно же срочно, — подколол меня Щеголев.
— Очень, — отозвалась я.
— Увы, срочно не получится, — развел руки в стороны Вячеслав. — У меня сейчас экстренное совещание, освобожусь я только к вечеру.
— А кого-нибудь еще вы не можете попросить выполнить эту работу? — расстроившись от такой новости, все же предложила выход я.
— Нет, почти все сотрудники идут на совещание. Могу, конечно, попробовать сделать анализы за время перерыва, но ничего обещать не берусь.
— Спасибо и на этом, — поблагодарила я. — Как только что выясните, позвоните, пожалуйста. Номер мой у вас есть.
Я вернулась в машину и задумалась, что делать дальше. Выжидать до вечера, когда станут известны результаты экспертизы, было не в моем стиле, я предпочитала действовать, а не сидеть и ждать чего-то. Поэтому я стала прикидывать, каким еще образом прояснить ситуацию с матерью Журавлева и узнать, не она ли отравила невестку.
А что, если просто прийти к ней и припугнуть? Сделаю вид, что я ее допрашиваю как подозреваемую, но предупрежу, что как только появятся доказательства вины женщины, явлюсь к ней с арестом. По реакции женщины сразу станет ясно, могла она вообще иметь отношение к убийству невестки или же нет.
Остановившись на таком варианте, я вспомнила адрес матери Журавлевых, который упоминал во время разговора со мной Вадик, и тронулась в путь. Насколько я поняла, центральной улицей парнишка назвал улицу Столичную, другие под это определение как-то плохо подходили.
* * *
— Здравствуйте, вы Журавлева? — спросила я у открывшей мне дверь женщины. На ее лице было написано такое недовольство, будто я разбудила ее среди ночи и задала абсолютно глупый вопрос. Одним словом, гражданка эта мне сразу не понравилась. Как, наверное, и я ей, раз она столь злобно на меня смотрела.
— Да, — подозрительно осматривая меня, ответила хозяйка.
Я протянула ей свои «корочки» в раскрытом виде и попросила разрешения войти. Но впускать меня женщина не торопилась, а довольно грубо спросила:
— По какому поводу?
— По поводу смерти жены вашего сына, — как можно короче ответила я. — Мне бы хотелось кое-что у вас уточнить.
— У меня нет желания разговаривать о данной особе. Это жена сына, вот у него о ней и спрашивайте, — буркнула в ответ мать Степана и попыталась захлопнуть дверь.
Совершенно не удовлетворившись подобной реакцией, я торопливо всунула ногу между косяком и дверью и, схватившись за ручку, задержала дверь.
— Что вы себе позволяете? — возмутилась женщина.
— Нет, это что вы себе позволяете? — переспросила я. — К вам пришли из милиции, а вы имеете наглость не пускать меня.
— Я себя плохо чувствую и не в состоянии сегодня говорить, — попыталась оправдаться женщина.
— Я постараюсь выяснить все быстро и не отниму у вас много времени, — ответила я. — Убийство — все же серьезное дело, а не мелочь какая-то.
Теперь женщине нечего было возразить, и она впустила меня в квартиру. Проследовав за ней до кухни, я села на стул, правда, так и не получив приглашения, и, видя, что мамочка Степана к разговору не расположена, начала сама.
— Скажите, вы в курсе того, что ваша невестка была отравлена? — в первую очередь спросила я.
— Нет, — буркнула в ответ дама. — Но меня это и не интересует.
— Странно… Вы что, ненавидели жену собственного сына? — продолжила спрашивать я.
— Считайте, что так, — с раздражением произнесла женщина.
— Что ж, в таком случае вынуждена сообщить вам, что вы являетесь подозреваемой в совершении этого самого отравления, — выдала я заготовленную фразу и пристально посмотрела на женщину.
Та, до сего момента нервно переминавшаяся с ноги на ногу возле стола, сначала удивленно вытаращила глаза, потом несколько раз взмахнула руками и завелась:
— Что? Я ее убила? Вы что, рехнулись? И без меня желающие нашлись. Это же надо, заподозрить меня в убийстве! — скривив и без того некрасивые губы в презрительной усмешке, выкрикнула она. — И после этого милицию называют справедливой. Да как у вас язык повернулся такое сказать? Вы же понятия не имеете, какие отношения были у нас с ней.