Он принялся обдумывать то, что Бегли несколькими часами ранее узнал про Кирби Коннот.
Поначалу тот столь поэтично расписывал гостиницу «Росинка», особенно ее хозяйку, некую Джуэл, — женщину рослую и мощного телосложения, что Неш стал подумывать: быть может, слуга не исполнил данного ему поручения. То есть не добыл компрометирующих сведений о некой жительнице Эндикотта Кирби Коннот.
К счастью, Бегли оказался достойным доверия слугой. Он отлично справился с данным ему поручением. И выяснилось, что именно от Джуэл он все узнал.
По словам содержательницы гостиницы, Кирби Коннот — прекрасная девушка с правилами и донельзя наивная. Она никому никогда не сказала грубого слова, за исключением разве что Джеймса. Не была она замечена и в постыдных поступках. Вот только украла у него бутылку с дорогим шампанским.
Девушка — сирота со скромными средствами, живет в родительском доме. Она — смелый предприниматель. Кирби пытается, правда, с сомнительным успехом, заняться дизайном внутренних помещений. Мисс Коннот каждое воскресенье ходит в церковь, страстно любит живопись, увлеченно ухаживает за своим садом и всегда откликается на просьбу о помощи. В прошлом была капитаном болельщиц, старостой в классе, добровольной медсестрой, скаутом и стипендиаткой в колледже.
А также, если верить слухам, она девственница. И не в прошлом, а сейчас.
Последнему Джеймс не поверил. Такого быть, конечно, не может. Этот слух, вне всякого сомнения, неверен. Местные мужчины не настолько тупы, чтобы проглядеть такую соблазнительную, восхитительную, спелую, сочную, сладкую, аппетитную…
Прерывисто вздохнув, он медленно выдохнул. Боже, до чего она прекрасна! И все же в глубине души мистер Неш подозревал, что этот слух верен. Кирби слишком непосредственна, наивна, обидчива, бесхитростна. Словом, она вела себя как девушка, еще не познавшая мужчину.
Как подобное могло случиться?
«Разумеется, могло статься так, что Кирби слишком беспокоилась о своей репутации, — думал он. — Быть может, она всякий раз дает мужчине отпор. Разве не так она обошлась со мной? Быть может, она фригидна, и половая жизнь нисколечки ей не интересна. Быть может, коли на то пошло, она ненавидит мужчин».
Однако Джеймс сразу же понял, что все его предположения далеки от истины. Прикоснувшись всего несколько минут назад к ее телу, он почувствовал, как по нему пробежала дрожь. Несомненно одно: девушка чувственна. Кирби, спора нет, испытывает потребность в мужской ласке. Джеймс только одного не мог уразуметь: почему она так противится близости с ним?
Он посмотрел на журнал, лежавший на полке. Хотя мистер Неш с гордостью носил звание самого желанного мужчины Америки, он не читал статьи о себе. Ему по большому счету было все равно, что там написано. До тех пор, пока Кирби не прочла ее от начала до конца. Интересно, к какому выводу она пришла по ее прочтении.
«Пожалуй, худшего мнения, чем есть, она уже обо мне не будет», — холодно подумал мистер Неш. Для такой невинной, чистой и доброй девушки она чересчур уж поспешно находит в человеке только плохое.
Джеймс неохотно потянулся к глянцевой обложке журнала, равнодушно взирая на собственную фотографию. Не лучший снимок, но тоже ничего. А вот заголовки, пожалуй, несколько вызывающи. Не так уж он плох, как его описывают. Правда, и не столь мил, чтобы причислять к святым. Он ни то и ни другое.
Джеймс бросил взгляд на дверь, за которой исчезла Кирби. Опускаясь в кресло, которое она недавно покинула, он ощутил странное волнение при мысли, что девушка согрела его своим телом. Усевшись поудобнее, Джеймс углубился в статью.
Спустя почти час после бегства от Джеймса Кирби покинула комнату, где совещались члены комитета. Ее переполняли радость и страх. Ей хотелось, чтобы Джеймсу надоела игра с ней и он, оставив ее в покое, занялся бы дичью покрупнее. И в то же время девушка желала — и что греха таить, гораздо сильнее, — чтобы мистер Неш поджидал ее в читальном зале.
Он сидел там.
Вольготно развалившись в мягком бордовом кресле и скрестив вытянутые ноги, Джеймс наклонился над лежащим у него на коленях журналом. Чтение целиком захватило его. Взор Кирби упал на его обнаженное предплечье — мистер Неш закатал рукав рубашки, — и она удивилась, почему до сих нор не замечала, сколь привлекательны мужские руки.
Его руки. Хоть Джеймс Неш и был известен как мотылек, порхающий по белу свету, у него были большие руки: огромные, загорелые ручищи с короткими тупыми пальцами. Руки чернорабочего. Но Кирби была уверена: он за свою жизнь не трудился ни одного дня. Возможно, мистер Неш увлекался яхтами, пожалуй, альпинизмом или другим экстремальным видом спорта? Вот откуда у него загрубелые, сильные руки и натренированное, мускулистое тело.
«Разве способны такие ручищи ласкать нежное женское тело?» — ни с того ни с сего подумалось ей. Этот вопрос привел ее в смятение и в то же время вызвал восторг. И тут же она поняла, что ей известен ответ. Его руки уже гладили ее лицо, а шершавые кончики пальцев скользили по щеке и шее. Но что с ней будет, когда его руки коснутся того, что скрыто от нескромного взора?
Покраснев при этой мысли, мисс Коннот прогнала ее. Она была уверена, что никогда не получит ответа на этот вопрос. С сего часа она решила держаться подальше от Джеймса Неша. Однако тут же поступила вопреки решению, робкими, медлительными шагами приблизившись к нему.
Ей по-прежнему не давала покоя мысль, почему он остановил свой выбор на ней. Почему? В следующее мгновение девушка вспомнила, что он слывет чудаком. Она узнала об этом на сегодняшнем совещании, где члены комитета обсуждали почему-то не насущные вопросы, а Джеймса Неша, возлюбленного Кирби.
Мисс Коннот постаралась убедить собравшихся, что они с мистером Нешем познакомились лишь сегодня днем и при весьма сомнительных, мягко говоря, обстоятельствах, и он вовсе не ее возлюбленный.
Сделав вид, что они поверили, члены комитета тут же уговорили Кирби попросить его об одолжении.
Просьба состояла в следующем: не согласится ли Джеймс Неш выступить в роли оберцеремониймейстера на космическом параде, заменив до сих пор незаменимого Руфуса Лейдло?
Подойдя ближе, Кирби замедлила шаг. Всякий раз, когда она оказывалась в нескольких метрах от него, ее начинало трясти.
Девушка твердила себе, что она жертва полового инстинкта. Любой мужчина, сказавший то же, что ей сказал Джеймс, и приласкавший ее так же, как ласкал он, пробудил бы в ней вожделение. Еще ни один мужчина не говорил так с ней и не ласкал ее. «Это не Джеймс Неш пробуждает во мне такую похоть, — решила она, — такое желание. Боже мой, такое сладострастие! Виной всему его поступки. Когда я привыкну к подобному обращению, то увижу за его красивой, чувственной, сладострастной… гм… внешностью повесу, любителя подглядывать за голыми женщинами».
Словно догадавшись, как она окрестила его, Джеймс медленно поднял голову и посмотрел на нее смеющимися глазами. Девушка с трудом отвела взгляд и уставилась на развернутый журнал, что лежал на его коленях.