Диана не выполняла принятого ею самой решения держаться подальше от Кэма, а следовало бы. Она просто не могла себе позволить вернуться назад. Теперь она — взрослая женщина, она ждет ребенка. Ей не пристало вести себя как влюбленной девчонке. Она знала — если он решит ее проблему, ей будет труднее отказаться помогать его матери, и тем не менее обратилась к нему за помощью. Кэм каким-то образом находил способы проникать в ее жизнь, так что она почти попала в его ловушку, полюбила его еще сильнее и уже не мыслит себе жизни без него. Это надо прекратить! Как только он отдаст ей карту! У нее хватило чувства юмора рассмеяться собственным мыслям. Какая она все-таки глупая!
Она услышала шум подъезжающего автомобиля и выбежала навстречу. Кэм вылез из машины и, прислонившись к ней, наблюдал за Дианой. И Диана не смогла удержать улыбку.
— Кэм, пожалуйста, не делай так!
— Не делать — чего? Не любоваться тобой?
Она сверкнула на него глазами:
— Ты привез карту?
— Да.
Но в руках у него ничего не было.
— Где карта?
— В машине.
— Так отдай ее мне.
— Нет.
Теперь она смотрела удивленно.
— Почему?
Его глаза блестели на солнце.
— Хранитель карты — я, и я буду капитаном в этом плавании.
Она уперла руки в бока:
— Тогда ты останешься здесь, а я поеду одна.
— Наоборот, — улыбнулся он. — Поскольку мы поедем в моей машине...
— Ни за что!
— И у меня с собой ленч на двоих, который Роса сегодня утром приготовила нам и упаковала в корзину.
Диана сделала глубокий вдох:
— Я не предлагала тебе ехать со мной.
Он обратил к ней свою фирменную улыбку, способную смягчить самые суровые женские сердца:
— Верно. Но я все равно с тобой поеду.
Сопротивление, видимо, было бесполезно. И все-таки она нахмурилась и сурово спросила:
— Можно мне посмотреть карту?
— Конечно. Из моих рук.
Такое недоверие рассердило ее, но она забыла о нем, как только увидела карту.
— Боже праведный! Туда так просто и не доедешь!
— Дикое место. Радуйся, что сейчас не зима.
— Да уж! — Она нахмурилась, стараясь выглядеть сурово. — А теперь, если ты отдашь мне карту...
Он улыбнулся и вдруг поцеловал ее в лоб.
— Тебе придется взять и меня в придачу. Или ни меня, ни карты.
Диана улыбнулась:
— Упрямый мул!
— Точно. Поехали!
Это была приятная поездка, сначала мимо подножий холмов, потом выше в горы. Они проезжали через идиллические маленькие городки, мимо редких ферм, мимо зеленых лугов и пасущихся повсюду коров и альпак. Они болтали, смеялись, указывали друг другу на какие-то детали местности. В общем, им было хорошо. Но под конец им пришлось проехать пятнадцать миль по тряской каменистой дороге, их почти полчаса подбрасывало и мотало, разговаривать было невозможно.
Приехали! Кэм остановил машину в облаке пыли, и они долго сидели, молча глядя на пустынное пространство.
Наконец Диана жалобно спросила:
— Ты уверен, что это то место?
— Боюсь, да, — ответил он.
Она повернулась к нему:
— Кажется, во всей Сьерре нет более мерзкого куска земли.
— Действительно, гнусный пустырь, — ответил Кэм, кривя губы. — Ни деревьев, ни вида — ничего. Вряд ли кто-нибудь захочет тут жить.
— Нет даже нормальной дороги! — Диана с ужасом оглянулась на смесь булыжников и пыли, по которой им пришлось ехать. — Кажется, лучшее, что можно сделать, — принять предложение Бена и взять у него деньги.
— Наверное. — Кэм нахмурился и облокотился на руль. — Хотя я понять не могу, зачем ему это надо. Кому он собирается продать пустошь? Где выгода?
Она вздохнула:
— Я надеялась, мне повезет — для разнообразия.
— Везение — дело наших собственных рук, дорогуша, — нарочито наставительно изрек Кэм.
Диана состроила ему гримасу.
— Тут даже негде устроиться, чтобы поесть. Между прочим, полчаса назад мы проезжали мимо чудесного лесопарка. Поедем туда!
Обратный путь был таким же тяжелым, и они облегченно вздохнули, когда наконец добрались до лесопарка. Там были врытые столики и скамейки, и они отлично позавтракали под огромным дубом около протекавшей по парку речки. Роса приготовила вкуснейший ленч. Они ели, болтали и наслаждались послеполуденным солнцем. Мимо них проходили мамы с колясками, неподалеку играли в салочки какие-то ребятишки.
— Даже странно. Когда готовишься стать матерью, начинаешь постоянно приглядываться к детям вокруг тебя.
Кэм искоса посмотрел на нее. Она сама заговорила о своей беременности. Значит ли это, что запрет с данной темы снят? Он заметил осторожно, прощупывая почву:
— Ты станешь замечательной мамой.
Она ответила ему таким взглядом, что ему показалось, его голова сейчас расстанется с телом. Но вдруг выражение ее лица смягчилось, и она, улыбаясь, спросила:
— Почему ты так думаешь?
— От тебя исходят обнадеживающие флюиды, — ответил он. — Ты, кажется, вполне освоилась со своей будущей ролью.
Теперь улыбка так и играла в уголках ее губ.
— Странно. Мне понадобилось время, чтобы осознать, что же я, собственно, сделала и что мне надо будет делать потом. Но теперь Миа кажется мне абсолютно реальной. Я жду не дождусь, когда смогу взять ее на руки. И очень хочу стать ей хорошей матерью.
— Уверен, так и будет. Я помню, как ты заботилась о своем отце.
— Правда? — Ее взгляд выразил удивление, потом грусть. — Кажется, мало кто помнит. Люди даже не замечали. — Она покачала головой. Большую часть своей ранней юности она провела в заботах об отце, ничего не получая взамен. Но ей и не надо было ничего взамен. Она делала это из чувства долга и сострадания. Она уехала из города в основном из-за отца и из-за него же вернулась: она нужна была ему, когда он лежал на смертном одре. — Ему надо было, чтобы кто-то заботился о нем. Сам он не мог.
Кэм наставил на нее морковку.
— Ты заботилась о нем, когда была слишком юна для того, чтобы заботиться о чем-нибудь, кроме своих чулок.
Она улыбнулась. Конечно, Кэм все видел и понимал, как трудно ей приходилось, когда она была еще девочкой. Ну можно ли не влюбиться в такого парня?
Некоторое время она сидела молча. Потом тихо сказала:
— Знаешь, я любила его.