Внутри магазинчик был таким же симпатичным, как и снаружи, — стены, обшитые деревом, увешанные пейзажами, похожими на те, что уже видела Сьерра. Под потолком вращался вентилятор, и легкий ветерок позвякивал подвешенными над дверью раковинами.
Через секунду занавес, отделявший выставочный зал от остального магазина, откинулся в сторону, и из-за него появилась улыбающаяся женщина, которая, укоризненно покачав головой, заметила:
— Лейси, ну когда же ты научишься быть более тактичной? — Художнице на вид можно было дать лет тридцать-тридцать пять, у нее были высокие скулы, изящный нос и длинные волосы медового цвета, которые Сьерре захотелось уложить в косы.
— Здравствуйте, — сказала она и протянула Сьерре руку в пятнах краски. — Краска уже высохла, так что вы не испачкаетесь. Очень приятно познакомиться. Меня зовут Карин Кэмпбелл.
В конце концов, первых людей тоже изгнали из рая.
Они провели в нем неделю, семь дней, так какое право Сьерра имела на больший срок?
Никакого.
Она не купила ни одной картины, хотя они и были такими выразительными и так дивно передавали красоту и дух Пеликаньего Рифа. Возможно, однажды Сьерра и пожалеет, что у нее не останется такой памяти об этом острове.
Хотя в голове у нее шумело, она как-то смогла поддерживать вежливый разговор с женщиной, которая однажды бросила Доминика у самого алтаря. Сьерра решила, что достаточно естественно отклонила предложение что-либо купить, заметив, что никак не может остановиться на чем-то одном и хочет немного подумать.
И Карин жизнерадостно ответила:
— Не волнуйтесь. Что бы там ни говорила Лейси, вы совершенно не обязаны покупать мои картины.
Сьерра не нашла, что ответить. Она выдавила бледную улыбку и вышла обратно на улицу.
Ее чуть не сбило с ног полуденное солнце, и Сьерра уверила себя, что именно яркие лучи виной тому, что мысли ее словно плавятся внутри черепа.
Она знала, что это не так. Просто она поняла, на кого похожа Лейси. Потому что, хотя у нее были черты лица матери, ее нос и красивый рот, но темные волосы и голубые глаза девочки были того же оттенка, что и у Доминика. И, мысленно оглянувшись назад, Сьерра поняла, что стоило Лейси немного вздернуть подбородок — и вы видели перед собой фамильный профиль Вулфов.
У Доминика была дочь. И он даже не знал об этом.
Сьерра тяжело облокотилась о перила на крыльце овощного магазина, и мужчина у прилавка, выглянув в окно, поинтересовался:
— Мисс, вы в порядке?
— Да, — едва слышно ответила она. — Все будет нормально.
Но не сейчас. Когда-нибудь. Многие годы спустя.
Она вспомнила, как вчера они сидели на пляже и рассуждали о том, чтобы завести детей. Вспомнила слова Доминика: «Я хочу завести детей. И я буду любить их. У меня в голове не укладывалось, как Рис мог бросить Марию, узнав, что она носит его ребенка».
Сьерра знала, что он будет рад встретиться с Лейси. И с Карин.
Она снова услышала боль в голосе Доминика, когда прошедшей ночью он рассказывал ей о том, как Карин сбежала от него, как он потерял ее — свою первую любовь. А может быть, грустно добавила про себя Сьерра, свою единственную любовь.
Потому что, как она ни хотела, Доминик ни разу не назвал ее своей любовью. И хотя физически он целиком принадлежал ей, она не знала, принадлежит ли ей его сердце. Может статься, что оно все еще отдано другой женщине…
Внезапно Сьерра испытала прилив надежды.
Ведь когда Доминик узнает, что Карин скрыла от него рождение дочери и вообще ее существование, он может возненавидеть свою бывшую невесту и не захочет иметь с ней никаких дел!
Но потом Сьерра вернулась к реальности. Неважно, как Доминик станет относиться к Карин, у них появится столько общих забот, что Сьерра им только помешает.
Она глубоко вздохнула и направилась к дому. А по пути старалась набраться мужества, чтобы сделать то, что она должна была сделать.
Доминик все еще говорил по телефону, но при виде вошедшей Сьерры бросил в трубку последнюю фразу, отключил связь, потом встал и подошел к жене. На его лице была улыбка ожидания, предвкушения — улыбка счастливого возлюбленного.
Сьерра еще раз набрала воздуха в грудь и, чувствуя, как глаза наполняются слезами, произнесла фразу, которую повторяла про себя последние полчаса:
— Мне кажется, нам надо развестись.
Он умирал от желания снова увидеть ее. Ему, осточертели эти переговоры с Соренсеном, потому что он пытался обсудить сделку, в то же время одним глазом следя за тропой с пляжа, на которой вот-вот могла появиться Сьерра. И как только она появилась, он сказал в трубку, что перезвонит, уже, будучи в Нью-Йорке, и выбросил Соренсена из головы, потому что сгорал от стремления обнять жену, поцеловать и заняться с ней любовью.
А она сказала, что хочет развестись.
Доминик уставился на нее, не веря своим ушам; ее фраза сразила его наповал, как кинжал в сердце. Он любил Сьерру так, как никого никогда не любил. Боль, что он ощутил от потери Карин, не шла ни в какое сравнение с той, что он испытывал сейчас. В том случае были уязвлены его гордость, его мужское достоинство. Но сейчас ему казалось, что его просто раздирают на куски.
— Но почему? — едва выговорил он хриплым голосом, в котором отчетливо прорезались паника и отчаяние. Он вцепился в плечи Сьерры так, что наверняка потом у нее выступят синяки. Когда Доминик понял это, он попытался ослабить хватку, не желая причинить ей боль. Но один Господь знает, какую боль в этот миг причиняла ему она!
— Потому, — ответила Сьерра придушенным голосом, пытаясь побороть закипающие слезы, — потому что есть нечто, о чем ты не знаешь.
— И что же? — Доминик в растерянности потряс головой. — О чем ты? Почему ты плачешь?
Сьерра торопливо провела рукой по глазам.
— Я не плачу! У меня глаза от солнца слезятся!
— О чем я не знаю? — еще раз спросил он.
— О том, чего ты не учел. О том, что изменит всю нашу жизнь. — И Сьерра, вырвавшись из его рук, быстро отошла в сторону, не глядя на Доминика.
Он смотрел на нее в полном недоумении.
— В первый раз не могу добиться от тебя разумных слов, — заметил он.
— Ступай в деревню. На Харбор-стрит, есть маленький дом. Магазинчик, где продаются картины. Голубой домик с белыми ставнями.
— Может, у тебя солнечный удар? — предположил Доминик, и сделал попытку ощупать лоб Сьерры, но она оттолкнула его руку.
— Проклятье, я здорова! Ступай, посмотри! — А когда Доминик не сдвинулся с места, Сьерра в ярости уставилась на него. — Давай же, иди!
Он отрицательно покачал головой.
— Тогда и ты пойдешь со мной.