Потом она увидела у него в руках ведро и метлу. Он не искал ее. И шел не к ее домику, а к соседнему. Он вовсе не собирался взять ее на руки и зацеловать до бесчувствия.
Когда между ними осталось футов двадцать, он заметил ее и остановился. Они пристально посмотрели друг на друга.
Джоузи сдержала разочарование и нетерпение. Вспомнив об их поцелуе, она широко улыбнулась. Кент может принимать холодный вид, сколько ему угодно. Она-то знала, о чем он думает, и не собиралась облегчать ему жизнь. Джоузи радостно помахала ему рукой.
— Привет, Кент! Хочешь кофе?
В ответ он дотронулся до шляпы и убежал.
У нее на глазах выступили слезы. Кент прав. Если она придает такое значение простому поцелую, что будет, если они займутся любовью? Она бессильно прислонилась к капоту автомобиля.
Разве я смогу уехать, если мы с ним займемся любовью?
Нет. И Кент это знает.
Джоузи могла сколько угодно перечислять причины, по которым ее флирт с Кентом был плохой идеей, но ее своенравное тело все равно этого желало.
Последние три дня она рано просыпалась, пила первую чашку кофе на веранде, в обществе Молли и птиц, потом пекла булочки и торт или печенье и пирог и ехала в Мартинс Галли, в универсальный магазин.
В понедельник она встретилась с Лиз, которая почти полностью выздоровела от гриппа, и сразу же почувствовала к ней симпатию. Она поняла, почему Кент так высоко ее ценит. У Лиз Перкинс было доброе сердце, и она ни о ком ничего плохого не говорила. Естественно, Джоузи, Лиз и Бриджет вместе завтракали булочками и чаем.
Потом Джоузи возвращалась домой, мыла кастрюли и противни, делала уборку в домике и читала газеты. Когда ей приходила в голову какая-нибудь тревожная мысль, она ее отгоняла. Она решила, что вопрос о том, как поступить с оставшейся ей жизнью, может подождать до середины будущей недели. Сначала она полностью расслабится. Для этого ей понадобятся по меньшей мере две недели.
Потом она снова ехала в Мартинс Галли на ленч с Клэнси. Джоузи почти не заметила, как это вошло у нее в привычку, но тем не менее получала от их общения большое удовольствие. Потом Джоузи возвращалась домой, и они с Молли шли на прогулку.
Почти весь день Джоузи удавалось не думать о Кенте. Конечно, это требовало усилий. Но по ночам…
Казалось, что, когда наступал вечер, она становилась другой женщиной. Безрассудной, чувственной, которой больше всего на свете хотелось надеть что-нибудь легкое и обольстительное, подойти к двери коттеджа Кента и потребовать, чтобы ее впустили.
Когда она наконец засыпала, то металась во сне и стонала до тех пор, пока ее не будил жалобный вой или лай Молли.
В субботу утром Джоузи кашляла, у нее болели глаза.
В воскресенье она с трудом заставила себя встать с постели, собираясь печь булочки, потом вспомнила, что сегодня магазин не работает и ничего печь не нужно. Она выпустила Молли, снова легла в постель и с головой закрылась одеялом. Сегодня она ничего делать не станет.
Кент проснулся в два часа ночи. За окном его спальни выла Молли.
— Ради бога! — Мужчина отбросил одеяло, шатаясь, подошел к парадной двери и распахнул ее. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о собаке, которая боится темноты? — Давай, входи, — проворчал он.
Молли залаяла, потом повернула голову в сторону домиков.
В сторону домика Джоузи.
Кет выбежал за дверь, вспомнил, что он совершенно голый, и бросился назад, чтобы натянуть джинсы и рубашку. Кое-как одевшись, он выскочил из дома и помчался вслед за Молли.
На него нахлынул страх.
Пусть с ней все будет в порядке! Пусть с ней все будет в порядке!
В домике горел свет. Он заколотил в дверь, потом попробовал ее открыть. Заперто. Заглянул в окно, но ничего, не увидел из-за занавесок. Он снова заколотил в дверь.
— Джоузи! — Кент подергал ручку. — Джоузи!
До него донесся стон, потом шарканье… Дверь открылась. Он посмотрел на нее, и его охватили жалость, нежность и беспокойство. Она выглядела ужасно. Хуже, чем ужасно.
Джоузи схватилась за косяк и прижалась к нему головой.
— Чем могу помочь?
— Дорогая, по-моему, ты не здорова.
Она покачнулась. Кент бросился к пей, обнял одной рукой за талию, потом подвел ее к дивану и усадил. У нее был жар.
— Может, поэтому мне так нехорошо, — невнятно произнесла она.
Джоузи хотела снова лечь, но он ее остановил, и она прислонилась к нему.
— Обещаю, что дам тебе снова лечь спать, как только ты ответишь на пару вопросов.
— На мне дурацкая пижама. Мне нужно надеть халат.
Кент чувствовал — Джоузи слишком устала и плохо себя чувствует, чтобы беспокоиться о халате.
Но он пожалел, что она привлекла его внимание к своей пижаме. На ней были короткие бледно-розовые шорты и трикотажная рубашка с изображенными на ней пушистыми белыми овцами, прыгающими через забор.
При других обстоятельствах это было бы просто волнующе.
— Скажи, где у тебя больше всего болит.
— Грудь. Трудно дышать.
— У тебя астма?
Джоузи покачала головой и прижалась к Кенту еще сильнее, положив голову ему на плечо. Она закрыла глаза.
— Джоузи! — Мужчина обхватил ладонями ее лицо. — Я хочу, чтобы ты открыла рот и высунула язык.
Она открыла один глаз, потом подняла руку и погрозила ему пальцем.
Он не удержался от улыбки. Неужели она пытается шутить, когда так плохо себя чувствует? Ему захотелось поцеловать ее в лоб.
— Доверься мне, хорошо? Я — врач.
Она послушалась. Взглянув на ее горло, он убедился в том, что она серьезно больна.
Горло и грудь. И жар. Ей нужны антибиотики. И еще ей нужен сон.
Кент помог Джоузи забраться под одеяло.
— Когда ты ела в последний раз?
Но она уже задремала, и Кент понял, что ответа не получит. Он заметил почти не тронутый бульон в чашке и сделал выводы. Налив в стакан воды, он заставил девушку сделать несколько глотков.
— Останься, — приказал он Молли, которая легла на коврик у дивана.
Вернувшись к себе, Кент взял упаковку антибиотиков широкого сцектра действия, взял ночник, стоявший возле кровати, и направился обратно в домик Джоузи.
Он заставил ее принять две таблетки и выпить еще несколько глотков воды, потом охладил ей лоб холодным полотенцем. Поставил ночник на стол и уселся возле Джоузи, собираясь дежурить у ее постели.
Джоузи снова приснился этот сон. Этот очаровательный сон, где Кент с беспокойством наклоняется над ней, ласково касается ее лица приятно холодными руками… Комнату заливает мягкий свет. Она попыталась улыбнуться Кенту, попыталась сказать, что считает его замечательным… и волнующим, но у нее ничего не вышло.