Магистр нахмурился:
– Боюсь, на это у нас уже нет времени. Обыскивать замок придется долго. А солнце – садится. А после заката начнется новый штурм. А у меня еще не все готово к обороне. В крепости полно работы, и я не могу выделить тебе людей на поиски Эржебетт.
– Я возьму свою дружину! – вскинул голову Всеволод.
– Твоей дружине тоже найдется занятие. У меня сейчас каждая пара рук на счету.
– Но…
– Не спорь, русич. Лучше взгляни на небо.
Пасмурное небо хмуро и недобро взирало на замок. На стены и башни, сложенные из черного камня. На ворота, отделанные белым металлом.
Далеко… пока еще далеко – в закатной стороне, за безжизненным плато с котловиной Мертвого озера темнели, едва не цепляясь за горные пики, тяжелые грозовые тучи – синеватые и раздутые, как непогребенные покойники. Как всплывшие утопленники.
Да, далеко… Но уже сейчас в их иссине-свинцовом чреве можно разглядеть беззвучные пока вспышки молний.
А ветер дул с запада. Сильный ветер. И плотные тучи ползли к Серебряным Вратам, подобно атакующим упыриным полчищам. Только надвигались полчища эти не снизу – сверху.
Плывущие по небесной реке зловещие, набухшие влагой и грозой «утопленники» своими массивными спутанными телами заслоняли солнце. Лишь по верхнему краю туч еще розовел слабый кровавый ободок – прощальный отблеск закатывающегося светила.
– Грядущая ночь будет особенно тяжелой, – спокойно, слишком спокойно продолжал Берн-гард. – Сегодня солнце скроется раньше, чем обычно. А значит, и штурм тоже начнется раньше. Много раньше. И будет гроза. И дождь зальет ров и погасит огни.
Всеволод, хмурясь, слушал мрачное пророчество тевтонского старца-воеводы. А ведь он прав. А ведь наверняка все так и будет.
– Если мы не приготовимся к этой битве как следует, если разбредемся по замку в поисках Эржебетт, Серебряные Врата падут.
– А если Эржебетт выйдет во время боя? Если ударит в спину?
– Она не всесильна. А замок обороняют не пять человек стражи. Если Эржебетт высунется, ее убьют вместе с прочими тварями. Но если мы сейчас бросим все и затеемся искать одну темную тварь, как нам потом отразить натиск сотен… тысяч тварей?
Всеволод шумно вздохнул.
И шумно выдохнул.
– Я понимаю твои чувства, русич, – Бернгард заглянул ему в глаза. Тепла и сочувствия в его взгляде не было. Но холодного понимания – да, этого, действительно, хватало. – Мне тоже не нравится, что легенда о замковом нахтцерере вдруг подтвердилась. Так… м-м-м… неожиданно подтвердилась. Мне совсем не по нутру, что в Серебряных Вратах люди гибнут не только ночью, но и днем. Однако сейчас защитить крепость от внешнего врага для нас все же важнее, чем искать червоточину внутри. А Эржебетт мы найдем позже – это я тебе обещаю.
– Сейчас, – упрямо сказал Всеволод. – Я должен найти ее сейчас.
Найти и поквитаться!
Найти и успокоиться!
Бернгард неодобрительно качнул головой.
– Ладно… Вижу, от тебя здесь все равно проку будет немного: сам покоя не найдешь и других перед битвой понапрасну перебаламутишь. Знаешь что… Возьми-ка с собой брата Томаса – у него ключи от всех дверей. Возьми Бранко. Он тоже знает замок как свои пять пальцев. Возьми еще несколько воинов. Только немного – человек шесть-семь. Осмотри с ними, что успеешь, раз уж это для тебя так важно. Но возвращайся на стены сразу, как только услышишь звук сигнального рога. Твои мечи в эту ночь лишними не будут.
Помимо Бранко и Томаса Всеволод взял с собой четырех десятников из своей дружины. Кроме того, к их небольшой поисковой группе пожелали присоединиться Сагаадай, Золтан и Раду, которым тоже очень не хотелось перед грядущей битвой оставлять в тылу неведомого и непонятного врага.
Десять человек при полных боевых доспехах, с серебрёными клинками наголо и с трескучими факелами в руках, начали поиски. С самого сердца Серебряных Врат начали – с донжона и сложного оборонительного комплекса, пристроенного к главной башне замкового детинца.
Вновь мелькали перед глазами крутые лестницы и тесные коридоры. Наблюдательные и боевые площадки. Широкие проемы, узкие бойницы. Низкие двери, глухие стены…
Они наскоро, но тщательно осматривали каждое помещение, каждую нишу, каждую каморку. Все проверяли – и открытое, и запертое. Однорукий кастелян ловко управлялся с тяжелой напоясной связкой ключей. Больших и малых. Простых и хитрых.
Томас отпирал замки и запирал заново. Массивные двери со скрипом распахивались и с грохотом захлопывались.
Впустую…
Пока все было впустую.
Донжон и примыкающие к нему вплотную пристройки они обошли, точнее, оббежали довольно быстро. Здесь обшарили все – сверху донизу. Однако Эржебетт в главной башне Серебряных Врат не нашли.
Поиски не прекращались. Однако, по мере того, как небольшая группка людей продвигалась по безлюдным строениям замкового детинца, тьма вокруг Закатной Сторожи густела. Будто по всему небосклону разливалась упыриная кровь. А с запада, со стороны Мертвого озера и неоткрывшегося еще Проклятого прохода, надвигалась стена вовсе уж сплошного мрака. Тучи – теперь не темно-синие даже, а чернильно-черные – жадно пожирали остатки чистого предночного неба. Молнии в закатной стороне сверкали ярче, чаще. Ближе. Явственно слышались громовые раскаты.
На Серебряные Врата надвигалась гроза.
Стихия сегодня была на стороне темного обиталища. И это следовало признать. С этим следовало смириться.
И бросить безуспешные поиски.
И вернуться на внешние стены, где защитники крепости лихорадочно готовились к обороне.
…Они стояли внизу – возле донжона и замковой часовни. В узком прямом проходе, ведущем к воротам внутренней цитадели… За воротами – застроенный замковый двор. Дальше – внешние стены.
– Куда теперь, воевода? – спросил Всеволода Федор, хмуро поглядывая вверх, на предгрозовое небо. – Сдается мне, мы не успеем обойти даже половину детинца.
Куда теперь?!
В самом деле – куда?
Снаружи; из-за ворот внутреннего замка доносились крики воинов, лязг стали, встревоженное ржание лошадей, запертых в конюшнях.
Возвращаться надо бы. Идти назад, к дружине. Раз уж все равно не успеть. Раз все не проверить.
– Штурм скоро, – подливал масла в огонь нервничающий Томас.
Всеволод глянул влево, вправо… Глухие стены. Две глухие стены. Вверху – на закрытых дощатых галереях – частые бойницы, из которых так удобно обстреливать ворвавшегося в детинец ворога. Внизу – редкие двери нижних этажей. Запертые. Только одна дверь, из которой тевтоны выносили на боевые площадки греческий огонь, сарацинский порошок и серебряную воду, – чуть приоткрыта. Видимо, еще не все вынесли…