Шаман докурил трубку и теперь устало смотрит куда-то вдаль. Вдруг он оборачивается, смотрит мне прямо в глаза и начинает что-то говорить. Язык мне неизвестен, но я непостижимым для себя образом понимаю смысл его слов. «Маар не должен служить корысти и обману. Маар нельзя было давать нечестному человеку. Я поверил словам и совершил ошибку, раскрыв древний секрет. Теперь мои боги разгневались и лишили меня дара помогать людям. Ты должна помочь. Останови плохих людей».
Проснувшись, я еще некоторое время ощущала пронзительный взгляд темных глаз. Что за ерунда, приснится же такое. Удивительно, как человеческий мозг способен во сне преломлять впечатления и события последних дней. Индеец, похожий на маску в гостиной Димы. Глиняный сосуд из альбома. «Маар» — слово, созвучное названию денисовской разработки «Мара». Моя тревога, неразрешенные загадки. Все это вместе вылилось вот в такой затейливый сон. Настолько реалистичный, что даже мурашки по коже. Я еще не успела как следует проснуться, как раздался телефонный звонок. Звонил Соколов.
— Таня, привет! Я кое-что вспомнил.
— Что вспомнил? — спросила я, еще не совсем понимая, о чем идет речь.
— Ну, ты тогда, у Зацепиных, спрашивала, что мне мог Денисов рассказать о командировке и чего он испугался. Я припомнил один разговор. Я не знаю, может, это просто ерунда. Но это единственное, что мне показалось достойным твоего внимания.
— А, вот ты о чем. Рассказывай, Саша. — Я наконец проснулась окончательно.
— В общем, когда Виктор приехал из последней командировки, он был очень воодушевлен изготовлением какого-то препарата. Я толком не разобрал, конечно, что к чему. Но он говорил, что этот препарат будет являться очень дешевым аналогом какого-то мексиканского зелья, который там готовят по древнему рецепту, из кактусов. Его составляющие можно было синтезировать химическим путем. Он узнал пропорции — вроде бы ему лично какой-то индейский шаман дал точный рецепт. У этого препарата было очень интересное действие: он давал человеку полное ощущение бодрости, прилива сил, хорошего настроения. Его недостатком было только то, что его действие происходило за счет резервных сил организма. Ну, как при стрессе. Поэтому его можно применять только в строгих дозировках и не слишком часто, иначе это приведет к истощению организма. Ну вот, а Витя тогда здорово переживал, что у него накрылся выпуск какого-то там еще препарата. «Эликсир», кажется. Тот очень дорого стоил. А его действие было таким же, как у мексиканского, только он не истощал организм и не пользовался его резервами, а вроде как наоборот, эти резервы пополнял. А я ему тогда по дурости возьми и ляпни — если отличить нельзя, так выпускай в продажу мексиканскую «пустышку», а всем скажи, что это тот самый, дорогой. Ну, он тогда еще возмутился. Это же, говорит, подсудное дело — одно другим подменять. И вообще, надо какие-то там исследования пройти, испытания.
— И что же дальше, что он решил?
— Ничего не решил. Мы больше об этом не говорили никогда. Я в его ученые дела не лез. Забыл даже об этом. Вот ты попросила что-нибудь припомнить интересное, я начал вспоминать — только это и вылезло из памяти. Не знаю, Танюш, я так путано все рассказал. Может, это и не интересно вовсе…
— Саша, миленький! Это очень интересно! Я, кажется, начинаю что-то понимать наконец. Только я тебе попозже расскажу, мне обдумать еще надо.
— Ну, всегда рад помочь частному сыску. Привет Катюшке!
Я еще находилась под впечатлением необычного сна. И, может быть, поэтому в моей голове вдруг выстроилась совершенно ясная картина. Соколов, сам того не подозревая, натолкнул Денисова на мысль о подмене препарата. Он вполне мог послать для утверждения в Москве образец настоящего «Эликсира», назвав его «Панацеей». А потом, когда все бумаги были готовы и патент зарегистрирован, он под тем же названием выпустил в производство, как выразился Соколов, «пустышку» — дешевый синтетический психостимулятор, который субъективно вызывал ощущение омолаживания, прилива сил и всех прочих положительных эффектов. С одной только разницей — это была лишь иллюзия оздоровления, вызываемая общим чувством эйфории. Как психостимулятор, в условиях психиатрической клиники, где врачи знали, с чем имеют дело и могли устанавливать точную дозировку, не наносящую ущерба здоровью физическому, этот препарат успешно воздействовал на здоровье психическое. Но в условиях стихийного, массового употребления в виде безвредной биодобавки он становился «бомбой замедленного действия». Мне вспомнился хрестоматийный пример об опыте над крысами, которым вживляли электрод в ту часть мозга, которая отвечает за ощущение наслаждения. Потом бедных животных научили нажимать на кнопку, которая посылала импульс в этот электрод. И тогда подопытные крысы начали жать на кнопку не переставая, забыв о пище, питье, сне. Вскоре они погибли от истощения организма. Конечно, этот пример для данного случая слишком утрирован. Но все же некоторое сходство имеется. И тут я вспомнила сегодняшнюю встречу с Леночкой. Ее скуку и апатию, сменившуюся каким-то искусственным оживлением после того, как она приняла обожаемые ею таблетки. Вот черт! Она ведь глотает их уже целый год. А в буклете, между прочим, никаких временных ограничений не указано. Например, того, что надо делать перерыв для восстановления собственных сил организма. А если и было бы сказано что-то подобное, разве кто-то из фанатов «Панацеи» придаст этому значение. Им становится хорошо после употребления препарата. И попробуй их убедить, что это им просто кажется. Надо спасать подругу.
Я набрала ее номер:
— Лена, это опять я! У меня к тебе серьезный разговор.
— Танюша? Что-нибудь разъяснить тебе о сетевом маркетинге?
— Нет, Ленок, на этот раз я хочу тебе что-то разъяснить. Обещай, что послушаешь меня и сделаешь выводы как взрослый умный человек.
— Ой, что-то не припомню, когда ты меня в последний раз так называла. Ну, что у тебя?
— Сначала один вопрос: ты строго придерживаешься тех дозировок «Панацеи», которые указаны в описании?
— Да брось, что ты. Это же не лекарство. Это биодобавка к пище. Ты еще новичок. У нас только новички придерживаются всяких там дозировок. А надо больше доверять своему организму. И принимать препараты всякий раз, когда сам организм тебе подскажет, что ему это необходимо.
— А у кого-нибудь было такое, чтобы организм подсказывал отказаться от приема препарата?
— Отказаться? Да ты что? Зачем? Чем больше, тем лучше. От него же никакого вреда, кроме пользы!
Вот это сказанула! Лучше и не выразишься.
— Лен, послушай меня внимательно. Я занимаюсь сейчас кое-каким расследованием… Ну, это не совсем относится к разговору… В общем, я по ходу этого расследования натолкнулась на очень нехорошие факты… Ну как тебе объяснить. Это еще пока не доказано, но я твердо убеждена… Словом, не пей ты больше эту «Панацею»!
Похоже, моя невнятная речь Леночку не убедила.
— Тань, да что с тобой? Это еще почему — не пить? Ты же сама только сегодня интересовалась.