Теперь голос ее звучал напряженно, и глаза наполнились слезами.
— Карли, вы нравились Нику. Очень нравились. Он вами восхищался. И рассказывал мне о вашем ребенке. Сыну Ника, Джеку, только что исполнилось десять. Его бабушка и дедушка живут в Гринвиче. Теперь они даже не позволят мне с ним видеться. Я им никогда не нравилась, потому что похожа на их дочь, но я жива, а она умерла. Я скучаю по Джеку. Хотелось бы, по крайней мере, его навещать.
Это мне было понятно.
— Линн, мне жаль, искренне жаль.
— Карли, мне нужно нечто большее, чем ваше сочувствие. Мне нужно, чтобы вы помогли людям понять, что я не участвовала ни в каких планах с целью надувательства. Ник говорил, что считает вас надежным человеком. Можете вы стать для меня надежным человеком? — Она закрыла глаза. — И для него, — прошептала она. — Вы ему очень нравились.
Нед сидел в вестибюле больницы, раскрыв перед собой газету. По пути к дверям больницы он шел следом за женщиной с букетом цветов, надеясь на то, что любой случайный наблюдатель сочтет их пришедшими вместе. Войдя внутрь, он уселся в вестибюле.
Нед нарочно ссутулился, чтобы прикрыть лицо газетой. Все происходило так стремительно. Надо было подумать.
Вчера он едва не набросился на жену Спенсера, когда та на собрании акционеров схватила микрофон, чтобы попытаться уверить собравшихся в том, что все дело в бухгалтерской ошибке. Слава богу, в тот момент на нее заорал какой-то парень.
Правда, позже, когда все вышли из гостиницы, и он увидел, как она садится в сверкающий лимузин, на него накатил приступ ярости.
Нед сразу же поймал такси и назвал шоферу адрес ее нью-йоркской квартиры, что находилась в шикарном здании напротив Центрального парка. Он приехал в тот самый момент, когда швейцар открывал перед ней дверь.
Заплатив шоферу и выйдя из машины, Нед представил себе, как Линн Спенсер поднимается на лифте в свою роскошную квартиру, купленную на деньги, которые они с мужем украли у него.
Он подавил в себе желание броситься вслед за ней и пошел по Пятой авеню. Вглядываясь в лица идущих навстречу людей, Нед замечал и их глазах презрение. Они понимали, что он сам не с Пятой авеню. Он был из того мира, где люди покупают лишь самые необходимые вещи, оплачивая их кредитными карточками и внося затем минимальные ежемесячные платежи.
Как-то в телепередаче Спенсер говорил о том, что каждый, кто пятьдесят лет назад вложил деньги в «Ай-би-эм» или «Ксерокс», стал миллионером. «Покупая акции «Джен-стоун», вы не только поможете ближнему, но и заработаете себе состояние».
«Лжец! Лжец! Лжец!» — стучало в голове Неда.
С Пятой авеню он пошел на остановку автобуса, на котором мог доехать домой, в пригород Йонкерс. Там стоял старый двухэтажный дом. Двадцать лет назад, только что поженившись, они с Энни сняли первый этаж.
В гостиной царил жуткий беспорядок. На кофейном столике были разбросаны вырезки из газет о крушении самолета и никудышной вакцине. На полу валялось то, что осталось от газет. Едва придя домой, он снова перечитал все статьи — от первой до последней.
Уже стемнело, а он и не вспомнил об ужине. Теперь Нед почти не испытывал голода. В десять часов он достал одеяло, подушку и улегся на диване. В спальне он больше не ночевал — чтобы не так сильно скучать по Энни.
После похорон священник вручил ему Библию.
— Нед, я пометил для вас некоторые отрывки, — сказал он. — Они вам помогут.
Псалмы Неда не слишком интересовали, однако, пролистывая Библию, он нашел фразу в Книге пророка Иезекииля: «Ты своей ложью привел в уныние честного человека, а ведь я не хотел видеть его опечаленным». Неду показалось, что пророк говорит о нем и Спенсере. Это доказывало, что Бог гневается на людей, причиняющих боль своим собратьям, и хочет, чтобы их наказали.
Нед уснул, но вскоре после полуночи проснулся, оттого что ему приснился особняк в Бедфорде. После покупки акций он субботними вечерами несколько раз провозил Энни мимо него. Она была очень расстроена из-за того, что Нед продал оставленный ему матерью дом в Гринвуд-Лейке, чтобы на вырученные деньги купить акции «Джен-стоун». Энни не разделяла его уверенности в том, что акции помогут им разбогатеть.
— В этом доме мы могли бы жить на пенсии, — бывало, выкрикивала она сгоряча. Иногда принималась плакать. — Мне не нужен какой-то там особняк. Мне нравился этот дом. Я вложила в него столько труда, сделала его таким уютным, и ты даже ни разу не заговаривал со мной о его продаже. Нед, как ты мог так со мной поступить?
— Мистер Спенсер говорил мне, что, покупая его акции, я помогаю не только людям, но и себе, потому что когда-нибудь у меня будет такой же дом.
Даже этот аргумент не убедил Энни. Две недели назад, когда самолет Спенсера разбился и пошли слухи о том, что с вакциной не все гладко, она буквально потеряла голову.
— Я в больнице на ногах по восемь часов в день. Ты позволил этому жулику уговорить себя на покупку фальшивых акций, и теперь выходит, мне придется работать до конца жизни. — Ее душили рыдания, она говорила с трудом. — Все у тебя не как у людей, Нед. То и дело теряешь работу из-за своего дурацкого характера. И когда наконец чего-то добиваешься, то позволяешь обвести себя вокруг пальца.
Схватив ключи от машины, она выбежала вон. Машина пулей вылетела на проезжую часть под визг шин.
Следующее мгновение все время прокручивалось в сознании Неда. Загородивший дорогу мусоровоз. Визг тормозов. Легковушка переворачивается в воздухе и с грохотом падает вниз. Взрывается бак с бензином, и машину охватывает пламя.
Энни. Ее больше нет.
Более двадцати лет назад они познакомились в больнице, где Нед был пациентом. Он подрался с одним парнем в баре и заработал сотрясение мозга. Энни принесла ему поднос с едой и отругала за то, что не умеет держать себя в руках. Эта бойкая маленькая женщина ловко управлялась с пациентами. Они были одного возраста — тридцать восемь. Вскоре стали встречаться, потом она переехала к нему.
Нед пришел туда этим утром, чтобы почувствовать себя ближе к Энни. Он представлял себе, что она в любую минуту может быстрыми шагами войти в холл, извиняясь за опоздание и говоря, что другие медсестры так и не пришли, и она осталась на обед.
Но он понимал, что все это фантазии. Она здесь никогда больше не появится.
С громким шуршанием смяв газету, Нед засунул ее в ближайший контейнер для мусора. Потом направился к двери, но его окликнул один из врачей, который шел через вестибюль.
— Нед, вас не было видно со дня аварии. Мне так жаль Энни. Она была замечательной.
— Благодарю вас. — Он вспомнил имя врача. — Спасибо, доктор Райан.
— Могу я вам чем-то помочь?
— Нет.
Надо было что-то сказать. Доктор Райан разглядывал его с нескрываемым любопытством, поскольку мог знать о том, что по настоянию Энни Нед приходил сюда к доктору Грину на психиатрические консультации. Правда, доктор Грин однажды вывел Неда из себя, сказав: «Вам не кажется, что, прежде чем продавать дом, надо было посоветоваться с Энни?»