На мое счастье, хозяева не откликнулись и не вышли мне навстречу, стало быть, они еще не вернулись с дачи, и я смогла спокойно приступить к намеченному плану. Первым делом я достала из сумочки свои проверенные отмычки, позволяющие без труда справиться с любым замком, и стала примерять их к двери. Замок в данном случае попался наипростейший, так что справиться с ним удалось в два счета, и уже через минуту я была внутри и осторожно, чтобы не привлечь внимания соседей, закрыла за собой дверь.
Потом прошла внутрь и торопливо осмотрела убранство данной каморки. Именно каморки, так как иначе эту, с позволения сказать, квартиру назвать просто было нельзя из-за невероятно маленьких размеров комнат. Жильцы, конечно же, пытались хоть как-то облагородить комнатенки — покупали новую мебель, например. Да только ставить ее все равно было некуда, потому предметы обстановки и стояли чуть ли не друг на друге, превращая и без того тесное помещение в кротовую нору.
Отметив про себя, что с деньгами у парочки явно напрягов нет, так как вещи здесь были не дешевые, да и холодильник, в который я не замедлила заглянуть, набит до отказа. Одним словом, несмотря на то, что снимают Лапины не квартиру, а совершеннейшую халупу, я сделала вывод, что Андрей со своей пассией от нищеты и голода не сильно страдают, хотя жилье получше им, кажется, нужно позарез. Стало быть, Лапин действительно мог пойти на риск и попытаться убрать брата со своего пути, тем самым обеспечить себе и квартиру, и родительскую любовь.
Еще больше утвердившись в мысли, что Андрей мог быть причастным к смерти брата, я достала из сумочки несколько «жучков» и стала искать для них место. В конце концов после беглого осмотра помещения первый я поместила за небольшой картиной, висящей на стене в зале, второй — в спальне за шкафом, а третий на кухне, забросив его в вазу с сухими цветами, сиротливо стоящую на полке. Жаль, что в доме не было еще и телефона, тогда бы я смогла поместить «жучок» и в него, но выбирать не приходилось.
Оценив со стороны свою работу и решив, что мои маленькие «шпионы» вряд ли будут скоро обнаружены, я преспокойно вернулась в прихожую, глянула в дверной «глазок» и, не обнаружив на площадке никого постороннего, покинула квартиру. Когда я спускалась по лестнице, встретила одного из мужчин, которого видела сегодняшним утром в кухне. Правда, он на меня тогда никакого внимания не обратил, а потому сейчас даже и не узнал. В руке у родственника погибшего белел свернутый вдвое листок, и он явно нес его туда, откуда только что вышла я.
Заинтересовавшись этим посланием, я решила пока не уходить далеко, а посмотреть, что станет делать мужчина, когда обнаружит, что Андрея нет дома. Впрочем, наверняка просто оставит записку под дверью, не зря же он ее сейчас несет. Если бы не был уверен в том, что никого дома не застанет, понадеялся бы на то, что перескажет все устно, а раз пришел с запиской, значит, уже знает, что Лапин отсутствует.
Спустившись вниз, я не стала выходить на улицу, а спряталась под лестницей. Но как только самодеятельный почтальон вышел из подъезда, снова поднялась наверх и прочла записку. В ней Андрею сообщалось о том, что его брат вместе со своей невестой мертвы и что родители просят его прийти домой и помочь с организацией похорон. Снизу была приписка: «Не время вспоминать былые обиды, сынок» — и стояла чья-то подпись. Я сравнила почерк, каким был написан весь текст, и подпись и поняла, что писали разные люди, точнее, писал кто-то один, а расписывалась и дописывала постскриптум мать.
Ознакомившись с содержанием записки, я вернула ее на место и поспешила на улицу. Оказавшись там, села в свою машину, завела ее и спокойно отправилась на соседнюю улочку. Там я собиралась временно устроиться и дождаться, когда дачники вернутся домой и узнают о случившемся. Уехать к себе насовсем я не могла, так как радиус действия прослушивающих устройств был небольшим и лишал меня возможности заниматься другими делами попутно с прослушиванием разговоров в данной квартире. Приходилось готовиться к длительному ожиданию. Кто знает, когда голубки вернутся в свою крохотную, заставленную мебелью квартирку.
Поудобнее расположившись в машине, я настроила прослушивающее устройство на нужную волну, вставила в него кассету на тот случай, если потребуется что-то записать, и откинулась на спинку сиденья, чтобы чуточку подремать. Да не тут-то было. Буквально через несколько минут мое устройство заработало, и я вскочила, поняв, что дачники вернулись домой.
Первые несколько минут мне, правда, почти ничего, кроме какого-то шипения, не было слышно, но это потому, что парочка толкалась в прихожей. Может быть, Андрей с подружкой уже у порога начали обсуждать полученную новость. Я занервничала, испугавшись того, что все самое важное для меня будет сказано на пороге. А ведь уловить разговор там «жучок» из комнаты не может! Вдруг затем, уже в доме, парочка не проронит по этой теме ни слова? Это было бы для меня ужасно, учитывая, что с уликами и информацией дела у меня пока обстоят неважнецки, одни только голые предположения. Но мне повезло, и уже несколько секунд спустя слова стали более различимыми и понятными.
— Что ты по этому поводу думаешь? — немного устало спросил приятный женский голосок, шелестя какими-то пакетами.
— А что я должен думать? — тут же небрежно откликнулся другой голос, показавшийся мне немного похожим на голос Стаса.
— Как что? — удивилась собеседница. — Это ведь твой брат, и он умер. Разве тебе его не жаль?
— Ну жаль… И что с того? — никак не желал продолжать разговор на эту тему Андрей.
— «Что с того»? Да как это, что с того? Я тебя не понимаю, — удивилась девушка. — Ты словно даже рад его смерти. Признайся честно, рад?
— Не знаю, — буркнул парень. — Как будто мне больше делать нечего, как думать об этом. Не приставай.
— Странно ты как-то себя ведешь, — не унималась девушка. — Ну, подумаешь, поссорились вы с братом… Но разве в такой момент об этом можно вспоминать? Нет, я просто не верю, что ты…
Дальше небольшая часть разговора у меня потерялась, так как парочка перебралась в кухню, и я не успела быстро перестроить аппарат на новую волну. Зато потом все снова стало отчетливо слышно.
— …считай, что мне подфартило, — закончил не услышанную мною полностью фразу парень. — Теперь я получу его квартиру. Все остальное не мои проблемы. Кстати, если бы умер я, со мной бы родичи так не носились.
— Тут ты не прав, — попыталась убедить его в обратном девушка. — Тебя они тоже любят, но по-своему. К тому же он младший, а младшие, как известно, всегда более опекаемые. Взять, например, мою соседку, у нее вот тоже две дочери. И ведь все больше любят младшую, так как та болезненная, о ней нужно заботиться, а о старшей уже нет. Вот представь, что вдруг — не дай бог, конечно! — умерла бы старшая. Неужели ты думаешь, родители бы не обратили на это никакого внимания? Конечно бы, обратили, потому что она им такая же дочь, как и младшая. И к тому же…
— Все, Вика, давай прекратим этот разговор, — решительно заявил Андрей. — Я уже сказал свое слово: я не пойду к ним. Если желаешь, иди сама, а я не люблю смотреть, как бабы ревут. Будет время, как-нибудь позже наведаюсь… на могилу.