Лика поежилась.
– А… ты ведь убила кого-то, да?
– Знаешь, – голубые глаза Лены под дугами темных бровей сузились, – я тебе по-дружески советую: никогда не задавай таких вопросов. Те люди, которые воюют, на них не отвечают. А если тебе рассказывают что-то конкретное, то это означает лишь одно – этот человек просто не был на линии огня.
Войдя в оружейную комнату, Лена повернула ключ большого металлического шкафа. Внутри в специальных углублениях располагались автоматы и пистолеты. Лика присела на корточки, разглядывая оружие, и вздрогнула. На прикладах некоторых автоматов виднелись засечки. В кино такое оружие с отметинами загубленных душ было только у боевиков, и вот здесь, у «наших» то же самое…
Лена достала из шкафа прямоугольный чемоданчик, щелкнула застежками.
– Мой «Винторез», – почти нежно сказала она. – В отряде есть снайперские винтовки Драгунова, но они менее мощные, патроны менее крупного калибра. Минус «Винтореза» – меньшая прицельная дальность и большая отдача при стрельбе. Такие синяки поначалу были, приклад прижимать больно… Женский организм – штука хрупкая. Впрочем, тебе снайперская винтовка без надобности. Освоишь пистолет и автомат, этого достаточно. Оружия тебе, конечно, никто не даст, но на всякий пожарный обучим.
– Я только из пневматического ружья стреляла, – призналась Лика. – В парке возле дома есть тир.
– Сейчас мы это дело исправим, – Лена извлекла небольшой пистолет. – Вот, смотри, это ПМ, пистолет Макарова. Те, что рядом, побольше – это Стечкины, но принцип функционирования тот же. Думаю, начинать лучше все же с Макарова.
Лена сбросила камуфлированную курточку, засунула пистолет в закрепленную под мышкой кобуру и вопросительно посмотрела на Лику.
– Ну что, идем?
Столбики засечек на автоматах гипнотизировали. Лика пыталась их сосчитать, но все время сбивалась, в глазах двоилось, каждая зарубка на металле – чья-то жизнь, которой больше нет.
– Хватит. Успокойся. – Лена приобняла Лику за плечи. – Это война. Там разные люди, есть хорошие, есть мерзавцы. У меня самой просто сердце разрывалось, когда я видела женщин, потерявших детей, детишек, подорвавшихся на минах. Но за каждой из этих засечек смерть бандитов, которые убивали наших ребят, зачастую максимально изощренно. Не все чеченцы подонки. Но бандитов надо уничтожать. Иначе они уничтожат нас.
– Да, я понимаю, – пробормотала Лика, едва поспевая за своей спутницей.
Мишенька в углу тира маленькая-премаленькая, едва различимая. На зрение Лика не жаловалась, но теперь замерла в растерянности. Наверное, вот оно, следствие долгого сидения за компьютером.
– Не беспокойся, – объяснила Лена. – Это Димина теория. Тяжело в учении, легко в бою. Он создает наиболее сложные условия во время тренировок. Поэтому у наших бойцов высокий уровень подготовки. Мы обладаем навыками ведения разведывательной деятельности, знаем специфику диверсионной работы. Вот сейчас группы выехали в лес. С собой – никаких продуктов. Будут птицу стрелять, не подстрелят – сожрут, что под руку подвернется. Надо будет – собаку, червей.
– Что?!
– А если плен? А если потом прорываться к своим без всего – без оружия, медикаментов, без еды? Задача одна – выжить. Ладно, хватит болтать. Держи!
Пистолет лег в ладонь так ладно, словно она была создана специально для оружия. Черный блеск металла успокаивал, внушал уверенность. Следуя Лениным указаниям, Лика сняла предохранитель, прицелилась. Во время выстрела рука дрогнула, пуля продырявила мишень в левом верхнем углу.
– Плохо, – прокомментировала Лена, забирая оружие. Бах – и ровно в «десяточке» возникло отверстие. – Руку не напрягай, целься лучше. Емкость магазина всего восемь патронов, помни: это совсем немного.
Раз-раз-раз – отверстия, сделанные Вронской, уже на мишени, между тонкими контурами окружностей.
«У меня все получится, – думает Лика, стиснув зубы. – Я должна выжить. Как же страшно, Господи…»
– Слушай, не трясись ты так! – с досадой заметила Лена. – Да уж, про тебя не скажешь – прирожденный стрелок. Вообще-то это не мое дело, но я спрошу. Что тебя в Чечню-то несет?
Лика вспомнила Виктора, потухшее лицо Надежды Александровны. Бах – и пуля аккуратно прошила центр мишени.
– Наши приехали, – уверенно сказала Лена, различив в треске выстрелов скрип притормаживающих автомобилей. – Давай пистолет, на сегодня хватит. Последний выстрел что надо, молодчина.
Она вытащила пустой магазин, положила пистолет в кобуру.
– Дорогу найдешь? Иди, знакомься с ребятами. Я потом тебя догоню.
Проводив глазами удалявшуюся стройную фигурку, Лика на ватных ногах заковыляла по лестнице. Судя по вежливо-сдержанной реакции Лены, вряд ли ей будут рады. А уж командир СОБРа Дмитрий Павлов, заставляющий своих бойцов кушать червяков, и вовсе представлялся Лике монстром.
Одобрительные любопытные взгляды мужчин в камуфляже, суетившихся возле припаркованных у здания микроавтобусов, придали Вронской уверенности. Дмитрия Павлова глаза Лики вычленили из общей массы бойцов мгновенно. Те же широкие плечи, бугры мускулов свисают по бокам черного жилета, краповый берет надвинут на лоб. Вроде бы ничем не отличается от своих подчиненных, разве что светлых полосок морщин на дочерна загоревшем лице чуть больше. Но по манере держаться понятно: командир.
– Здравствуйте, я – Лика.
– А, ну привет, – глаза командира просканировали фигуру от щиколоток до макушки и остановились на лице, так и не выдав произведенного впечатления. – Писательница хренова. Иди-ка сюда.
Лика с опаской приблизилась, наблюдая за движениями крепких рук, заросших выгоревшими на солнце курчавыми волосками.
Павлов снял с себя жилет, набросил его на девушку, чуть подрегулировал лямки по бокам.
– Это разгрузка для боекомплекта. Стадион видишь?
Лика кивнула.
– Пробегаешь десять кругов, возвращаешься сюда, будут силы – поговорим. Схалтуришь – упакую еще в бронежилет. Понятно?
– А десять кругов – это сколько километров?
– Четыре с половиной-пять. Ноги в руки – и вперед!
Лика прикинула: разгрузка весила не меньше десяти килограммов, в боковых карманах угадывались тяжелые металлические предметы. С ними особо не разбежишься, даже если иногда наматываешь пару километров на дорожке в спортзале.
Сердце запрыгало, как яйцо в кастрюльке с кипящей водой, уже после первого круга.
«Мудак, – подумала Вронская, стиснув зубы. – Надо проверить, какие участки территории просматриваются видеокамерой. Если стадион – это труба, я умру уже в Подмосковье. И в Чечню ехать не придется».
Ей казалось: вспотели даже ресницы, все тело превратилось в мокрый, склизкий комок, разгрузка измолотила кости резкими ударами.