Отряд не спал, до командира доносились приглушенные звуки разговоров, лопались вскрываемые пивные банки, тихо всхлипывала на матрасе в углу Лика Вронская. Только Лена Плотникова – вот ведь устойчивая психика у девочки – спала безмятежным сном ребенка. И ее полуоткрытые губы вызвали у Дмитрия волну теплой нежности, смутившей его своей силой и несвоевременностью…
Ночной сонный город вспорол шум подъезжающих машин.
В половине третьего бойцы СОБРа, за исключением оставшихся в общежитии врача, сапера и журналистки, расположились в неглубоком овраге у здания больницы.
«Как же я вас люблю, пацаны, – думает Дмитрий Павлов. – Выживите, пожалуйста, не умирайте…»
– Твою мать, – выругался Темыч. – Теперь «чехи» точно в курсе!
Темнота вокруг больницы наполняется урчанием. Ровно в два сорок пять начали заводиться БТРы, к реву их двигателей присоединились громовые раскаты БМП.
– Козлы, технику прогреть вздумали, – комментирует Лопата, набивая запасной рожок патронами. – Сейчас «альфовцев» перемочат, как цыплят!
Бронетехника подъезжает к больнице, ее встречают залпы РПГ. Из укрытия Павлову видно: четыре БТРа разворачиваются, в целости и сохранности, и отходят на исходные позиции. За это время можно спокойно расстрелять боекомплект, но лишь последняя машина посылает в здание несмелый выстрел, вгрызающийся в кирпич между окнами. И сразу же ночь наполняется треском очередей. Каждое окно становится бойницей, смерть без устали харкает из пулеметов.
На подоконниках – фигуры в полный рост, белые халаты, длинные женские платья.
– Не стреляйте, родненькие, не стреляйте, – раздаются плачущие голоса.
За спинами заложников орудуют бандиты.
Тройки пробирающихся к больнице «ашников» – как на ладони. Они маневрируют, укрываясь от очередей, но прятаться негде, эта схватка – всего за пару лишних минут…
Дмитрий бросил взгляд на часы. Пора. Теперь, по стратегическому замыслу Лысого, боевики должны сконцентрировать оборону на фасаде здания. Через четверть часа после начала штурма в бой должны вступить бригады, располагающиеся с торцов больницы.
Бойцы начинают движение одновременно.
– Ну, братишки, с Богом, – шепчет Павлов, устремляясь вперед, физически чувствуя, как единый организм отряда преодолевает первые пару метров. Новосибирцы катятся еще быстрее, фасад больницы трещит от выстрелов, торец пока темен, молчалив, почти безобиден.
Приближаться страшно. Уже представляется, как бойцы проникнут внутрь, и придется устраивать кровавую мясорубку из тел боевиков и заложников, 60 человек против 200 бандитов, «фасадники» не продвинулись вперед ни на йоту, отстали, захлебнулись в крови.
Цепочка бойцов замирает. Прямо к больнице, размахивая пистолетом, пошатываясь, направляется человек. Очень полный, грузный, пузо вывалилось поверх спортивных штанов, вздрагивает при каждом шаге.
– Черт… Ну откуда он… – стонет Дмитрий.
– Я вам покажу, суки! – рычит мужчина, выпуская пол-обоймы по окнам.
Еще шаг – и он падает, скошенный злой очередью. Из окна вырывается осветительная ракета, зависает, освещая ярким светом вжавшихся в землю мужчин.
– Отходим! – кричит Павлов. – Назад, всем назад!
Назад – сложно. Каждое окно превращается в огневую точку. Безостановочно трещат пулеметы, на подоконники заталкивают заложников, они валятся, как снопы, подкошенные выстрелами.
Дмитрий откатился в сторону, и через долю секунды на том камне, за которым он лежал, звенит пуля.
«Если слышу – значит, не моя», – проносится радостная мысль. Оторвав голову от земли, он оглядывается назад. Кто-то уже добрался до спасительного оврага, мелькают спины в бронежилетах, ныряют в спасительную глубину. Один из пулеметов умолкает, Витька, Лена, спасибо вам, родные…
Сразу три тела гулко шлепаются на землю. Заложники, понимает Дмитрий по одежде, боевики убили заложников, мстя за замолчавший пулемет, за своего снятого снайпером бойца.
Перекатываясь, скрываясь за хилой травяной порослью, вжимаясь в землю, Павлов пробирается к оврагу. Почти рядом, почти близко, сейчас… Его взгляд натыкается на лежащее в отдалении тело. Комок забивает горло. Там находился Темыч. Суки! Неужели Темыч? Получается, его скосили вслед за невесть откуда взявшимся мужиком.
Он не ранен. Его больше нет. Слишком неподвижен, безучастен, застыли вцепившиеся в автомат руки…
Сволочи!!!
– Прекратить штурм, – оживает рация.
– Аллах акбар, шурави! Вам привет с того света! – хрипит она же с сильным акцентом.
– Броню! Дайте броню! У меня «двухсотый», надо вынести из-под обстрела! – кричит Дмитрий.
Бронетехника разворачивается, уходит от больницы.
Пулеметы не умолкают, но он ползет к Темычу, проклюнувшая бронежилет пуля останавливает, ненадолго. Раны нет. Там, впереди, Артем…
Земля вздрагивает, принимая свинец.
Ну слава Богу – вот тот мудак, жирный, большой, за ним можно укрыться, потерпи, Темыч, еще немного.
Снайперы молотят, не переставая, пара окон затихает.
Дмитрий не видел, как к окнам подкрался Лопата. Подкрался и засадил по ним из подствольника. Только вспыхнуло все там, в глубине, и он понял – пора. Добежал до Темыча, вскинул его на плечи.
Как отходил – Дмитрий не запомнил. Один раз тело Темыча дернулось, прошитое пулями, вслед рвались гранаты, трещали автоматные очереди, рыхлили землю, полоснули по щиколотке.
Впереди ждал спасительный овраг. Павлов вкатился в него, и Темыч рухнул сверху, разбитый, окровавленный, изломанный…
* * *
Отставив автомат, Салман Ильясов потянулся за громкоговорителем и едва устоял на ногах. Выщербленный выстрелами кафельный пол больницы стал скользким от крови.
– Осторожно, – Ибрагим подхватил его под руку, поморщился от боли в раненом колене. – Командир, а если еще один штурм? Отобьемся?
Лицо Салмана исказила гримаса ярости. Семь бойцов убито, больше десятка ранено. Они отобьются, без сомнений. Но дожидаться нового штурма – это значит опять терять своих людей.
– Будем прорываться в Чечню, – твердо сказал Салман.
Подходя к окну, он переступил через неподвижное тело женщины с удивленно отерытыми голубыми глазами. Когда федералы принялись палить по окнам, она не выдержала, сорвалась из угла, где сидело несколько заложников, побежала к окну, наткнулась грудью на выстрелы.
Салман кивнул перезаряжавшему автомат Руслану:
– Оттащи ее.
Тот схватил женщину за ноги, выволок ее в коридор, швырнул, с громким хохотом, в гущу обессиленных заложников.
– Я требую, – прокричал Салман в громкоговоритель, – машину-рефрижератор и три грузовика. Технику доставить в течение получаса. Каждую минуту после оговоренного времени мы будем убивать заложника.