– Не обижайся, – тоненько скулила за дверью Эльбина. – Муж всегда такой горячий. Сначала сделает, потом подумает.
Натягивая чистую футболку, Лика пробормотала:
– Ага, думает он, как же, дикарь несчастный. Сначала смотрит, как одну женщину насилуют. Потом бьет второй по башке. Нет, с меня довольно войны, Чечни и нравов местного населения. Скорее бы домой.
Подумав, Вронская сменила джинсы на темно-зеленые штаны со множеством карманов. И сразу переложила из рюкзака вещи – сотовый телефон, документы, портмоне, лекарства и шоколадку. С учетом явной неадекватности Руслана, все свое следует носить с собой, чтобы в случае чего быстренько позвать на помощь.
– Эльбина, вставай, – женщина все стояла на коленях у порога комнаты, и Лика протянула ей руку. – Вставай, не в твоем положении по коридору ползать. Давай, успокойся, все в порядке. Где твой джигит?
Эльбина поднялась и, озабоченно ощупывая живот, заискивающе ответила:
– Во дворе Руслан. Кушает. Не сердись на него, он всю ночь жалел, что так поступил.
«Блин! Дикие люди! Если жалел – то чего из ямы не вытащил. Жалел, как же…» – зло подумала Лика и сорвала с вешалки ту самую курточку, набросить которую вчера так и не вышло. Правда, при этом отметила: спиной не поворачивается уже даже к настороженно наблюдающей за ее жестами Эльбине.
Женщина проводила Лику в увитую виноградом беседку, затенявшую от ярких солнечных лучей длинный стол, и, захватив грязную тарелку, неслышно исчезла.
Тяжелый взгляд Руслана полон плохо скрываемой ненависти. К лоснящейся жиром губе прилип листик кинзы. Тарелка с мясом на две трети пуста, воспользовавшись царящим за столом безмолвием, на стол пикирует воробей, быстро-быстро долбит клювом по лепешке.
Досада и обида в Лике затихают, уступая место усталости, свинцом наливающей веки. Завалиться бы сейчас в чистую мягкую постель. Только здесь спать спокойно больше не получится, надо поскорее выбираться из этого дома и из Чечни.
– Руслан, – она потянулась за крупным розовым помидором. Домбаев равнодушно пододвинул тарелку поближе. – Я совершенно честно могу тебе сказать: генерал Иванов ничего не узнает о последних событиях. Хотя стоило бы, конечно. А как тебе не стыдно беременную жену заставлять передо мной унижаться? Эльбина ни в чем не виновата.
– Да сама она!
– Допустим. Речь не об этом. Что тебе говорил Федор Алексеевич по поводу моего присутствия?
– Распоряжения такие были. Всем рассказать, что у меня остановилась журналистка. Повозить тебя по городу, чтобы ты с людьми поговорила. Особенно с теми, кто сильно от войны пострадал. Потом тебя должны забрать. Чеченцы.
«Что ж, он не посвящен в подробности операции и это хорошо. Я тоже буду молчать. Может, Иванову удастся реализовать свой план. Только уже без меня», – подумала Лика, разрезая гигантский помидор на небольшие дольки.
Собравшись с духом, она приложила все усилия для того, чтобы голос звучал спокойно и убедительно:
– Понимаешь, мне надо переговорить с Ивановым. Это очень срочно и никак не связано с нашей ссорой. Мне нужно кое-что уточнить.
На лице Руслана мелькнуло недоверие. Он колебался: вчера ведь гостья тоже рвалась в МОШ, разъяренная, негодующая. Попутал же его шайтан, что, в другой раз нельзя было посмотреть ту кассету…
– Хорошо, – все же решился чеченец. – Но ты же понимаешь: прямо сейчас туда ехать нельзя. Надо договориться с нужными людьми. Перестраховаться.
– Конечно!
От радости хотелось прыгать. Она дождется вечера, все объяснит генералу, и – здравствуй, Москва.
«Жигули» Руслана медленно ползут по Старопромысловскому шоссе. На пересечении с улицей Маяковского Домбаев останавливает машину у обочины и хмуро бросает:
– Позвонить надо. Сейчас приду.
Подозрения пробираются в душу. Ушел звонить – в МОШ ли? А если таким же, как сам, отморозкам? Вот сейчас договорится, на следующем перекрестке их тормознут, ее перекинут в другую машину. А что Руслан? Руслан перед Ивановым чист, аки младенец. Вы говорили, что за Вронской приедут люди? Так они и приехали. Паспортные данные выяснять указания не было.
Осмотревшись по сторонам, Лика достала сотовый, дождалась, пока «Самсунг», включаясь, пропоет бравурную мелодию, ввела пин-код и быстро набрала телефон Федора Алексеевича, который тот потребовал выучить наизусть.
– Неправильно набран номер, – равнодушно проскрипел металлический голос в трубке.
Лику охватила паника. Она не сомневалась в том, что верно запомнила цифры. И – опять тот же металлический ответ.
«Блин! Вояки! Он что, код города или выход на оператора мобильной связи не указал? – подумала Лика, мысленно пересчитывая циферки. – Ну, точно, точно, номер шестизначный, чего-то не хватает…»
Набрав номер Лопаты – московский, слава Богу – Лика сразу же нажала кнопку отбоя. К машине быстрым шагом приближался Руслан. Исходящие звонки пришлось стирать уже при нем. Он недовольно покосился на телефон, но ничего не сказал.
Глядя в окошко, Лика с удивлением поняла: начинает привыкать к израненному лицу Грозного, с его закопченными домами, разбитыми дорогами, сухими проплешинами деревьев среди зелени аллей. Да и ориентироваться, несмотря на хронический топографический кретинизм, присущий многим женщинам, в изгибах улиц уже тоже более-менее получается. Сейчас «Жигули» едут по проспекту Победы, впереди откроется площадь, а за ней – мутная Сунжа, неглубокая и бурная.
Руслан притормозил за несколько кварталов до реки – на пересечении с улицей Грибоедова.
– Выходи.
Лика выбралась из автомобиля, расправила затекшие плечи. Как же все болит и ноет после проведенной в яме ночи. А может, сбежать? Припустить вдоль улицы, неожиданно оживленной, с работающими уже кое-где магазинами?
– Зайдем в кафе.
Тяжело вздохнув, Лика поплелась за своим спутником, мысленно себя приободряя: «Ладно, не буду паниковать раньше времени. В конце концов, у меня еще будет возможность сделать ноги. Да даже из машины при необходимости можно выпрыгнуть. Блокираторов дверей, к счастью, в раздолбанной “семерке” не имеется».
Руслан подошел к барной стойке, сделал заказ и задержался на пару минут, переговариваясь с сидящим за стойкой мужчиной.
Когда он вернулся за липкий пластиковый столик, кое-где прожженный сигаретами, перед Ликой уже дымилась чашка кофе, принесенная женщиной в неожиданно белоснежном фартуке.
Кофе растворимый, но Лика наслаждается каждым глотком. Горечь напитка кажется изысканной и ароматной, она наполняет уставшее тело энергией, и все вокруг становится не таким уж и мрачным. За исключением разве что Руслана. Нет такого кофе и такой водки, выпив которые можно посмотреть на сидящего напротив мужчину с симпатией.
– Пошли, – буркнул он.