Я чуть было не поинтересовалась, квартиру или хозяйку, но вовремя прикусила язык. Доверие — вещь нежная и от грубых шуток может завянуть.
— Понятно. — Я раскрыла чемоданчик. Он доверху был набит коробочками, красками, кистями, мешочками, баночками с неизвестными, а потому вызывавшими уважение мазями. Сверху лежали резиновые перчатки, явно побывавшие в употреблении.
— Во сколько он пришел? — машинально спросила я, соображая, почему Олег не выкинул перчатки, а если они ему еще нужны, почему не вымыл и не присыпал тальком. Наверное, чемоданчик собирал впопыхах.
— А зачем вам это надо? — наблюдательная девица переняла мою манеру отвечать вопросом на вопрос.
— Хочу помочь Виктору выяснить, кто убил твоего брата. — Иногда немного честности не вредит.
Маришка некоторое время размышляла, как бы отнесся к моим словам детектор лжи. Результаты оказались обнадеживающими.
— Так бы сразу и сказали, — она опять чуть улыбнулась. — Правильно, что обратились ко мне. Я в семье самая умная, — она скромно потупилась. — Пришел он минут пять одиннадцатого.
— Это точно?
Маришка с превосходством посмотрела на меня.
— Говорила же, родители телик гоняли. На НТВ как раз «Сегодня» пропиликало.
— Ну ты даешь! — продолжала я крепить доверие. — Ни за что бы на такую мелочь внимания не обратила.
Маришка засияла, как лужа под солнцем.
— А вчера утром кто-нибудь звонил?
— Такое было! Сначала, часов около девяти, из «Последняка» звякнули. Мужской приятный голос очень интересовался, где Олег. Вроде он какой-то заказ некачественно выполнил. Дура я, что ли, брата закладывать? Сказала: ничего не знаю, смылся куда-то. Потом папашка на работу ушел, мама — на базар, а я экзамены сдавать.
— Сдала?
— Ага, — отмахнулась порозовевшая Маришка. — Возвращаюсь назад, куда ни плюнь, везде менты. Квартира вскрыта, вещи раскиданы. Жуть. Ограбление, говорят. Моего мнения, конечно, никто не спросил, а зря. Какое же это ограбление, раз даже телики не вынесли? Только все поутихло, телефон звонит. Тетка какая-то спрашивает, где Олег. Я ей эту же волынку. А она: «Очень жаль. У нас для него хорошая работа есть, но если ему деньги не нужны…» Я ей возьми и выложи, где он с Витькой встречаться собрался. Потом думаю, зря. Наверное, какая-нибудь из его брошенных. Но, оказывается, ошибалась. Она сегодня из «Последняка» звонила. Обещала с похоронами помочь.
— Точно тот же голос?
— Ага.
— Ты не спросила, как ее зовут?
— Не-а. Вчера не до того было, а сегодня с ней мама разговаривала. Я по второму аппарату подслушивала, — Маришка ангельски улыбнулась.
— Больше никто об Олеге не спрашивал?
— Из «Весны» все время трезвонили. Да, — нахмурилась Маришка, — еще Милка звонила.
— Милка?
— Ага. Милка Белова. Учимся мы на одном курсе. Богатая, но тупая. Такая фуфыра вся из себя, — презрительно заметила Маришка. — Олег ей иногда макияж делал. Она к нему то в «Весну» таскалась, то сюда, как будто человеку отдыхать не надо. Она чуть в трубку не разревелась, дура. В «Весну» Олежка не явился, а она на экзамен с ненакрашенной рожей явиться не может.
Ее прервало появление Виктора.
— Смотрю, вы подружились, но, к сожалению, Татьяна, нам пора.
Виктор что-то вызнал новенькое, и ему не терпелось со мной поделиться.
— Витька, ты когда на мне женишься? — брякнула девица. — Помнишь, что пятнадцать лет назад обещал?
— Это когда ты в первый класс идти не хотела, а уговоры, мороженое и конфеты уже не действовали?
— Обманщик коварный!
— Шантажистка.
Она проводила нас до дверей.
Мы прошли к машине, и Виктор открыл передо мной дверцу. Люблю вежливых мужчин, но не могу не съехидничать:
— Какая предусмотрительность. А ну как машина заминирована?
— Тому, кто захочет покуситься на твою жизнь, прежде придется встретиться со мной. — Виктор уселся, но зажигание включать не торопился.
— Надеюсь, встретиться тебе придется не с женщиной.
— Можно и с женщиной. И ей не поздоровится, если она будет тебе угрожать.
Я почувствовала себя польщенной.
Заходящее солнце окрасило стены домов в розовый цвет. Большую часть неба заволокли тяжелые грозовые тучи. На душе было неспокойно. Виктор смотрел на меня, улыбался и молчал. Сплошная романтика. Сейчас самое время поговорить о любви, счастье и совместных планах на отпуск, но в голове были мысли только о деле. Я напала на след, и меня переполнял охотничий азарт.
— Итак, господин детектив, какие ценные сведения почерпнули вы у родни Олега?
— Моя прекрасная леди, я знаю, кто убийца.
— Кто? — опешила я.
— Шеф «Последнего пути».
— А-а-а.
— Что мы имеем: в понедельник, вернувшись из похоронного агентства, Олег в смятении звонит мне и исчезает из дома. До этого отклонений в его поведении не замечено. Значит, что-то случилось в «Последнем пути», по дороге туда или домой.
— Логично, — вставила без особого энтузиазма.
— Весь вторник об Олеге никто ничего не слышал, до тех пор, пока его не убили. На наших глазах, — стал горячо доказывать Виктор. — Какое-то событие произошло именно в «Последнем пути». На это указывают постоянные звонки шефа. С чего это вдруг ему так понадобился Олег? Я узнал, шеф сюда тоже звонил.
— Потрясающе.
— С похоронами помочь хочет. О чем это говорит?
— Человек сердечный.
— Нет! Или подозрения от себя отводит, или улики прячет.
— Улики, в смысле — труп, — уточнила я.
— Улики могут быть на теле, — наставительно объяснил Олег.
— Татуировка на пятке: «Меня замочил шеф»?
— Ты мне рта раскрыть не даешь!
— Ой, прости. Буду молчать, как Олег.
— Я выяснил, что вчера утром в квартиру Олеговых родителей вламывались. — Он замолчал, ожидая от меня восторженного отзыва о проделанной работе.
— А-а-а, — ограничилась я.
— Я считаю, это был обыск. Моя версия: Олег стал свидетелем преступления, произошедшего в агентстве, и прихватил с собой важную улику. Нашли ее или нет, но от Олега предпочли избавиться. Думают, что он успел навести на след твою подружку, а она нас. Поэтому теперь преследуют нас, и пора обращаться в милицию.
— Ты считаешь, Наташка мертва?
— Да.
— Не нравится мне твоя версия.
— Я понимаю, она твоя подруга, но надо готовиться к худшему.