– Мы хотели было в детский дом... Но там, сами знаете, кого только нет. А Настенька девочка домашняя, добрая, ласковая. Зачем ребенка портить в этом детском доме? Животных она уж больно любила, – немного задумавшись, видимо вспоминая, сказала монахиня. – Кого только не было у нее! И кошки, и собаки... даже за козами сама ходила. А уж кот этот, Васька, – ужас! Взяла его Настя вот такусеньким котеночком, а вымахал потом, как бык здоровый. Она, когда уезжала, у нас его оставила.
Вспомнив рыжего кота у калитки, я подумала, что с Васькой у меня уже была возможность познакомиться.
– Но, конечно, если бы не случай, так и пришлось бы в детский дом отдавать, да бог спас. В Тарасове недавно женский монастырь открылся. На Солнечной... Далековато, конечно, от центра, но хоть так. Вот сестры и решили девочек набрать, человек шесть-семь, сироток. И им хорошо, и монахиням помощь. А там уж в совершенные лета войдут, тогда уж как захотят. Принуждать их идти в монахини никто не будет. А наш батюшка узнал об этом. Настеньке предложил, та не отказалась. Вот и отправили ее. Там у них хорошо. Тихо.
Что ж, в общем и целом все было понятно. Следующим пунктом моего путешествия должен быть монастырь на Солнечной, и, учитывая факт наличия чернявого, мне следовало поторопиться.
Возвращаясь к своей машине, я раздумывала о том, кто же такой мог быть этот чернявый. Он представился другом матери Насти... если не ошибаюсь, Семенов говорил, что в их компании как раз и было две девочки и два мальчика. И в самом деле друг? Не знаю, не знаю... Тот же Семенов утверждал, что, кроме него, из этой компании никого сейчас нет поблизости и что он даже не успел никому сообщить о происшедшем. Похоже, друг отпадает.
Может, представитель финской адвокатской конторы? Но с учетом того, по какой схеме осуществляются подобные мероприятия, это была бы просто космическая быстрота. Да и не стал бы он конспирироваться.
Увы, оптимистические варианты были маловероятны. Скорее всего, наиболее реален пессимистический, а именно, что вышеназванный чернявый – это не кто иной, как один из тайных претендентов на Настину долю наследства. Или единственный претендент.
Впрочем, вполне возможно, что сам чернявый – всего лишь пешка в игре. Какой-нибудь нанятый агент, которому поручено разыскать девочку и доставить ее в определенное место. Может быть, сам он даже не в курсе, с какой целью предпринята вся эта кампания.
Размышляя об этом последнем варианте и думая о том, откуда мог взяться этот чернявый, был ли он приезжим или кем-то из местных, я пришла к выводу, что, скорее всего, он все-таки приезжий. Учитывая, что в первую очередь содержание завещания стало известно ближайшему окружению покойного Дмитрия Колобкова, именно эти люди могли наиболее оперативно принять меры по розыску девочки. Но сам Дмитрий, а следовательно, и его близкие знакомые уже давно не жили в Тарасове.
Следовательно, если речь идет об агенте, то это должен быть человек, приехавший либо из Петербурга, либо из Финляндии. Причем первое гораздо более вероятно, потому что человек из Финляндии не может хорошо ориентироваться в России и не знает местной специфики, значит, потратит много времени. А в подобных случаях необходимо действовать тихо и быстро.
Я села за руль и отправилась обратно в город.
Интересно, сколько у меня времени? И есть ли оно вообще? Монахиня сказала, что чернявый приходил «на днях», то есть, по всей видимости, дня три-четыре назад. Увы, даже если бы он появился только вчера, все равно он возник здесь раньше, чем я. Следовательно, времени у меня нет. Если это действительно агент тайных недоброжелателей Насти, ждать, когда рак на горе свистнет, ему незачем. Боюсь, не рано ли я обрадовалась, что девочка жива.
Монастырь располагался в каком-то длинном здании, кажется, довольно старой постройки. Дверь была открыта, и, войдя, я очутилась в маленькой комнатке, где за стойкой, на которой располагались различные предметы церковного быта, сидела молодая женщина в черном одеянии.
– Могу я видеть настоятельницу? – спросила я.
Кажется, впервые за все время поисков меня не стали расспрашивать, «почему да отчего». Женщина просто кликнула кого-то из сестер и попросила проводить меня к матушке.
Пройдя за ней по сумеречным коридорам, я очутилась в небольшой комнате, где предельная простота меблировки причудливо сочеталась с самыми современными техническими средствами, такими, как компьютер и ксерокс.
– Вот, матушка, тут к вам... – сказала монашка и тут же вышла.
– Здравствуйте, что вы хотели? – вполне доброжелательно поинтересовалась настоятельница.
Не зная обстановки, я решила действовать по той же схеме, что и в церкви в Тополевке. Но реакция настоятельницы была какой-то странной. Едва только я заикнулась о том, что разыскиваю Настю Колобкову, как выражение лица ее стало совершенно отсутствующим, и она встала из-за стола, за которым сидела.
– Вы меня извините, я на минуту.
Однако через некоторое время настоятельница возвратилась, и, казалось, доброжелательное выражение тоже вернулось к ней.
– Извините, у нас тут... свои внутренние дела. Так вы, кажется, говорили, что разыскиваете кого-то?
– Да, одну девочку, Настю. Настю Колобкову. Видите ли, одно время мы были очень дружны с ее матерью, вместе учились, ну и потом поддерживали отношения... Хотя судьба разбросала нас по разным городам, но мы переписывались и иногда собирались вместе... наша компания...
Я долго и подробно рассказывала об этой «нашей компании», о том, как мы были дружны, как и потом старались помогать друг другу. Как я узнала о том, что у Насти умерла сначала мать, потом и отец, как, по случаю оказавшись в Тарасове, я, зная, что она живет у дедушки с бабушкой, захотела ее навестить и неожиданно узнала, что и старики тоже умерли и что Настю отдали в детский дом. Сколько трудов мне стоило получить достоверную информацию...
Я все говорила и говорила, пытаясь таким образом расположить к себе настоятельницу и вызвать ее доверие, а она все так же внимательно и доброжелательно слушала, иногда задавая вопросы, но ни словом не обмолвившись о том, находится ли Настя в монастыре.
В конце концов это стало казаться мне странным, и я уже хотела было задать конкретный вопрос, как вдруг дверь открылась, и в комнате появился человек в милицейской форме.
– Предъявите, пожалуйста, документы, – не говоря дурного слова, обратился он ко мне.
Признаюсь, это событие застало меня несколько врасплох. Мне сразу стала понятна стратегия настоятельницы, основная задача которой, очевидно, заключалась в том, чтобы задержать меня до того времени, как подоспеет участковый. Стала понятна и причина, по которой она выходила...
Но, увы, во всем этом было и нечто гораздо более неприятное, что тоже очень скоро стало мне понятно. Если, услышав о том, что я разыскиваю девочку, настоятельница тут же обратилась в милицию, значит, девочку уже искали. И, по-видимому, нашли. Значит, Насти в монастыре нет.