Разбудил меня лязг открываемой двери. Оказалось, что мне принесли завтрак.
«Взяли на довольствие – значит, я здесь укрепилась надежно», – с чувством глубокого удовлетворения подумала я.
При аресте часы у меня тоже отобрали, так что, во сколько в тюрьме подают завтрак, мне было неизвестно.
– Не подскажете, сколько времени? – вежливо обратилась я к надзирателю.
– Не положено, – буркнул он и снова запер дверь.
– Спасибо, – с той же вежливостью поблагодарила я дверь. – А что сегодня у нас в меню?
В алюминиевой миске находилась какая-то малопривлекательная на вид однородная масса, в которой опытный глаз сразу узнал бы перловую кашу. Но мой глаз в подобных вещах оказался не слишком опытным, и я определила, что передо мной, только рискнув попробовать на вкус.
Кашка была ничего себе. Но, опасаясь обнаружить где-нибудь в недрах миски таракана, я не стала копать глубоко. Следите за фигурой, Татьяна Александровна! Нечего баловать себя. Две ложечки попробовали, вот и будет с вас.
Вместе с кашей принесли корочку хлеба, она не так пугала своим видом, и ее я съела целиком. В общем-то, мне и хватило. Чувство голода исчезло. Но курить хотелось невыносимо.
Больше всего я опасалась, что, заперев меня в одиночку, обо мне не вспомнят еще целую неделю, но, к счастью, эти мои опасения не оправдались.
Прошло совсем немного времени после того, как мне принесли кашу, а меня уже снова навестили. Я подумала, что пришли забрать миску, но это были два конвойных, которые повели меня на допрос. Наконец-то я узнаю хоть что-то!
Следователь имел классически советскую следовательскую внешность. Серенькие волосики, серенький костюмчик, серенькое лицо и серенькое выражение на нем. Точнее, отсутствие всякого выражения. Он мне понравился сразу. Такие обычно четко выполняют свои обязанности, не пропускают мелочей, на допросах спокойны, но как клещи вцепятся в вас и не отпустят, пока не докопаются до правды.
Я знавала парочку таких, когда работала в прокуратуре. Интереснее всего наблюдать за ними, когда им предлагают взятку. Они начинают рассматривать предлагающего с таким интересом, словно обнаружили перед собой новый, еще неизвестный ученым вид млекопитающего. Им даже не приходится почти ничего говорить. Клиент как-то сам постепенно начинает понимать, что сморозил глупость, совсем неуместную в данных обстоятельствах.
– Ваше имя? – начал следователь стандартную процедуру допроса.
– У вас же написано, – дала я стандартный ответ, который звучит из уст, наверное, процентов девяноста всех допрашиваемых.
– Иванова Татьяна Александровна?
– Именно. Она самая, – от волнения я, кажется, начала говорить в рифму. – Но прежде чем вы начнете задавать мне свои вопросы, позвольте мне спросить вас кое о чем.
– Спросите.
Я забыла отметить, что следователи «серенького» типа отличаются практически бесконечным терпением и готовностью выслушивать что угодно, если среди словесного мусора надеются обнаружить крупицы истины. Поэтому пауза, которую выдержал следователь перед тем, как ответить мне, была совсем маленькой.
– Спасибо... э-э... простите?
– Сергей Денисович.
– Да... Сергей Денисович... Спасибо вам, что согласились ответить на мои вопросы. Скажите, Эльвиру Колобкову действительно убили?
– Да, – следователь снова сделал небольшую паузу, прежде чем ответить, но снова воздержался от комментариев.
– Благодарю вас. Понимаю, что могу показаться навязчивой, но не могли бы вы... хотя бы в общих чертах... пояснить мне, как было совершено это преступление?
Сергей Денисович смотрел на меня со все возрастающим интересом, но и тут не стал возражать.
– С удовольствием поясню вам это, но должен предупредить, что в нашем распоряжении имеются достаточно серьезные улики и свидетельские показания, которые указывают на то, что это преступление могло быть совершено вами.
– Не сомневаюсь. Иначе вы не стали бы применять ко мне столь строгие меры. Кстати, почему меня поместили в одиночку?
– Обезьянник был переполнен, а камера оказалась свободной. Впрочем, вы скоро будете лишены этих неудобств. Думаю, что уже после допроса вы сможете проводить свое время в теплой компании.
– Большое спасибо! Но я лично надеюсь, что после допроса я смогу проводить свое время на свободе. Так как же все-таки произошло убийство?
– Потерпевшая была задушена упаковочным шнуром на кладбище, куда она пришла, чтобы посетить могилу своих родителей.
– Что-нибудь украдено?
– Да, деньги, часы и украшения. Кроме того, во рту потерпевшей была обнаружена денежная купюра небольшого достоинства. Но мы думаем, что весь этот маскарад устроили для отвода глаз.
– Вот как. Ну что ж... прекрасно. А каковы же улики, свидетельствующие против меня?
– Нам известно, что вы следили за Колобковой. Мало того, вы незаконно проникли к ней в гостиничный номер и установили там средства наблюдения, разрешенные только специальным агентам в специальных случаях.
– И из этого вы сделали вывод, что я хочу ее убить?
– Нет, выводы были несколько иные. Мы считаем, что вас наняли, чтобы ее убить, и у нас даже есть предположения, кто именно это сделал.
Чернявый поработал на славу! Хуже всего было то, что, по сути, он был прав. Я действительно следила за Эльвирой, и меня действительно наняли. Хотя и совсем для других целей. Но и у меня тоже были свои козыри на руках.
– Послушайте, Сергей Денисович... можно я задам еще один вопрос?
– Попробуйте.
– Вам говорит что-нибудь фамилия Давыденко?
– Ну... предположим.
– Очень хорошо. Это... очень хорошо! Так вот, если подполковник Давыденко скажет вам, что он ручается за меня и гарантирует, что я никуда не сбегу и больше никого не убью, достаточно вам будет этого, чтобы выпустить меня хотя бы на один день, хотя бы без документов, хотя бы под залог всей той суммы, которую вы у меня изъяли?
– Боюсь, что представление о нашей работе вы черпаете из художественных фильмов. Мы оперируем не чьими-то высказываниями, а конкретными фактами. Если у подполковника Давыденко имеются факты, подтверждающие вашу непричастность, мы их рассмотрим.
Да, похоже, я сама наступила на собственные грабли. Знала прекрасно, что здесь бесполезно заводить подобные разговоры, но именно эту тему и подняла. Ну да, ведь представление о следовательской работе я черпаю из художественных фильмов, чего же еще от меня ждать!
Но кое от чего я все-таки воздержалась. Мне очень хотелось узнать фамилию чернявого, и когда следователь заговорил о моей слежке и разных там «средствах наблюдения», меня так и подмывало спросить, откуда он почерпнул столь интересные сведения. Но я знала, что он не скажет, и не спросила.