— Ну? — спросил Литси, когда я сел в машину. — Что вы думаете?
— Эти доски выглядят очень ненадежными.
— Да... — виновато вздохнул он.
Я завел машину и выехал с ипподрома.
— Когда я упал и ухитрился как-то зацепиться за ограждение, — продолжал Литси, — я подумал, что, если сумею продержаться достаточно долго, кто-нибудь придет и меня вытащит, но, вы понимаете... пальцы просто разжались... Я не нарочно упал. Когда я падал, я подумал, что сейчас разобьюсь... Я бы и разбился... Это просто удивительно, как всем этим людям пришло в голову снять куртки... — Он помолчал. — Жалко, что я не могу поблагодарить их.
— А я никак не могла понять, куда же вы делись, — задумчиво сказала Даниэль. — Я зашла в дамскую комнату, а потом ждала вас на трибунах, где мы договорились. Я просто не могу себе представить.
— Как? — удивился Литси. — Я же потому и поднялся на галерею, что мы должны были встретиться там с вами, Даниэль!
Я резко затормозил.
— А ну, повторите еще раз! — сказал я.
— Мне передали: Даниэль ждет меня на галерее, чтобы полюбоваться пейзажем, — повторил Литси.
— Я вам ничего не передавала, — растерянно сказала Даниэль. — Я ждала там, откуда мы смотрели предыдущую скачку, как мы и договаривались.
— Кто вам это передал? — спросил я у Литси.
— Человек какой-то...
— Как он выглядел?
— Ну-у... обыкновенно. Немолодой. В руках у него была «Спортивная жизнь» и что-то вроде каталога — он еще заложил страницу пальцем, — и бинокль...
— А голос какой?
— Ну... и голос обычный.
Я со вздохом отпустил педаль тормоза и поехал дальше к Чизику. Литси угодил в ловушку, которая должна была либо напугать, либо погубить его.
Никто, кроме Анри Нантерра, этого устроить не мог. Я Нантерра на ипподроме не видел, а Литси и Даниэль не знали его в лицо.
Если эту ловушку действительно расставил Нантерр, он должен был знать, где сегодня будет находиться Литси, а выяснить это он мог только одним способом: через Беатрис. Я не мог поверить, что она знала, какие последствия будет иметь ее мелкий шпионаж. И мне пришло в голову, что пока ей об этом говорить не стоит. Мне было необходимо, чтобы Беатрис продолжала докладывать Нантерру обо всем, что происходит в доме.
Литси и Даниэль молча сидели на заднем сиденье, несомненно, размышляя о том же самом. Однако когда я попросил их не говорить Беатрис о ложном сообщении, они запротестовали.
— Нет, она должна знать! — решительно заявила Даниэль. — Тогда она поймет, что это надо прекратить! Она увидит, что этот человек — настоящий убийца...
— Я пока не хочу, чтобы она это прекращала, — сказал я. — Потерпи до вторника.
— Почему до вторника?
— Давайте слушаться Кита, — сказал Литси. — Я скажу Беатрис то же самое, что говорил служащим ипподрома: что я поднялся наверх полюбоваться пейзажем.
— Она же опасна! — возразила Даниэль.
— Да, но без нее нам Нантерра не поймать, — сказал я. — Так что будь умницей.
Не знаю, что именно ее убедило, но больше Даниэль не возражала. Некоторое время мы ехали, не говоря ничего существенного. У Литси болели руки и плечи от напряжения, и он время от время покряхтывал и ерзал на сиденье. Я снова принялся размышлять о том человеке, который передал Литси ложную информацию. Спросил у Литси, уверен ли он, что тот человек упоминал Даниэль.
— Уверен, — не задумываясь ответил Литси. — Первое, что он мне сказал: «Вы не знаете женщину по имени Даниэль?» И когда я сказал, что знаю, он мне сказал, что она зовет меня на галерею полюбоваться пейзажем. И показал наверх. Ну, я и пошел.
— Ладно, — сказал я. — Тогда мы кое-что предпримем.
У меня, как почти у любого человека, имеющего отношение к скачкам, в машине был телефон. Я позвонил в «Глашатай» и спросил спортивный отдел. Я не был уверен, что Банти Айрленд, их спортивный обозреватель, освещавший скачки, в этот час будет в редакции, но он оказался на месте. Банти не ездил в Брэдбери: он бывал только на крупных состязаниях, а в другие дни писал свою колонку, не выходя из офиса.
— Мне нужно заказать рекламу, — сказал я. — Она должна быть напечатана в спортивном отделе, на видном месте.
— Ты что, ищешь работу? — насмешливо спросил Банти. — «Жокей ищет лошадь, участвующую в Большом национальном, седло свое, согласен на дальние поездки». Так, что ли?
— Ага, — сказал я. — Очень смешно.
Чувство юмора у Банти не тоньше, чем кожа у бегемота, но в душе он человек добрый.
— Запиши, пожалуйста, слово в слово и убеди вашего спортивного редактора напечатать это крупными буквами, чтоб заметно было.
— Ну, давай, выкладывай.
— "Предлагается крупное вознаграждение человеку, передавшему послание от Даниэль в четверг на скачках в Брэдбери", — медленно продиктовал я и назвал номер, телефона на Итон-сквер.
Я прямо кожей ощутил, как озадачен Банти.
— Это лучше поместить в колонку частных объявлений! — сказал он.
— Нет-нет! На спортивной странице. Повтори!
Он зачитал объявление слово в слово.
— Эй, кстати! — сказал он. — Ты ведь был на скачках в Брэдбери. Ты не слышал этой странной истории о каком-то мужике, который упал с галереи на груду курток? Нас разыгрывают или это и вправду было? Стоит ли это печатать?
— Вправду было, — сказал я.
— А ты видел?
— Видел.
— И мужик не разбился?
— Нет, — сказал я. — Слушай, Банти, попроси рассказать тебе об этом кого-нибудь другого, ладно? Я у себя в машине, и мне еще нужно дать такое же объявление в «Спортивной жизни» и в «Конном спорте», прежде чем они пойдут в печать. Ты не мог бы дать мне их телефоны?
— Погоди, сейчас.
Я положил трубку на колени и передал ручку и блокнот назад, Даниэль.
Когда Банти вернулся с телефонами, я продиктовал их Даниэль.
— Слушай, Кит, — сказал Банти, — скажи мне, как ты оцениваешь шансы Абсайля в завтрашней скачке?
— Не могу, Банти, ты же знаешь. Уайкем Харлоу этого не любит.
— Ах, ну да! Вот старый пердун, совершенно не желает сотрудничать!
— Не забудь поместить мое объявление, — сказал я.
Банти пообещал лично позаботиться об этом, и я позвонил с той же просьбой еще в две спортивные газеты.
— Завтра и в субботу, — сказал я. — Крупным жирным шрифтом, на первой странице.
— Это будет дорого стоить, — сказали мне.
— Пришлите мне счет.