Ван Эффен изложил Васко резюме министра обороны и FFF, пообещал, что они с Джорджем вернутся часов в девять и вышел.
Ван Эффен вернулся в гостиную и обнаружил, что группа, сидевшая в креслах, заметно поредела.
— Похоже, от пунша Лейтенанту стало полегче. Он уже не так хрипит. Он задремал, но не настолько, чтобы отказаться от новой порции. Просил благодарить. Кажется, наши прекрасные дамы нас покинули. Очень жаль. Но меня это не удивляет. За столом они были не слишком веселы.
— Говорят, устали, — сказал Самуэльсон.
Ван Эффен знал, что Жюли не устала. Она, очень плохо переносила путешествие по воздуху. На вертолете его сестра не летала ни разу в жизни. Брат догадывался, что подобное путешествие представляется ей сплошным кошмаром.
— Отчего это они устали? Чем это они занимались?
— Ничем. Просто перенервничали. Тревожатся.
— Прямо как мы с Джорджем.
Самуэльсон бесстрастно оглядел двух друзей.
— Сомневаюсь, чтобы вы и ваш друг, вообще, когда-либо нервничали и тревожились.
— Ну, когда-то надо начинать. А как наш святой отец?
— Вы же знаете, что он не пьет. Но это еще не все. Каждый вечер; перед сном Риордан проводит час в молитве и медитации. Ван Эффен мрачно заметил:
— Будем надеяться, что он упоминает в своих молитвах души жертв ядерных игрушек.
Наступила тишина. Некоторые из присутствующих были смущены подобным замечанием; Ван Эффен, казалось, не обратил на это никакого внимания.
Ромеро, желая нарушить молчание, торопливо сказал:
— Раз уж вы заговорили о ядерных игрушках, как вы их называете, то я уже говорил вам, что могу вам их показать. Думаю, что вам, как эксперту по взрывам, это будет интересно…
— Только не мне, — отмахнулся ван Эффен. — Тот же принцип «знать только то, что нужно». Что с того, если я их увижу? — Он видел, что Джордж слегка нахмурился, но никто больше этого не заметил. Ван Эффен помолчал, потом сказал, словно это только сейчас пришло ему в голову: Но кто-то же должен работать с этими устройствами. Только не говорите мне, что это Йооп и Иоахим и их друзья-психопаты.
— Это и в самом деле Йооп и Иоахим и их друзья-психопаты.
В словах был упрек, а в тоне — нет. Было нетрудно догадаться, что Самуэльсон разделял мнение ван Эффена о «Подразделении Красной Армии».
— Когда эти ребята получили в Метнице заряды, они прихватили и инструкции. Одно без другого бесполезно.
— Предупредите меня, пожалуйста, чтобы я был километров за пять от того места, где Йооп и Иоахим станут возиться с этими игрушками. Мне когда-то нагадали по руке, что я буду жить долго. Но могли и ошибиться. Каким образом будет инициирован взрыв в Маркерварде?
— Часовым механизмом.
— А два других?
— По радио.
— Помоги нам, Боже! Значит, мне надо быть километров за десять от этого места.
— Вы им не доверяете?
— Я бы не доверил Йоопу и Иоахиму устроить детский фейерверк. Они фанатики, а фанатики — народ ненадежный. Я подозреваю, что и руки у них ненадежные. Разумеется, я им не доверяю. Как мне кажется, вы тоже.
— Вы все еще не хотите взглянуть на эти устройства?
— Надеюсь, вы не психи, чтобы держать их на мельнице?
— Они в километре отсюда, в безопасном подземном погребе.
— У меня нет ни малейшего желания куда-то ходить в такой ливень. И хотя вы, возможно, и не сумасшедшие, но, как мне кажется, вы совершаете серьезную ошибку. Чтобы взорвать эти устройства по радио, не надо быть Эйнштейном, но дело это непростое. Тут требуется опытный человек. Йооп и его компания в жизни ничего не взорвали.
— Откуда вы знаете?
— Это очевидно. Если бы это было не так, зачем бы вы стали меня приглашать для взрыва во дворце?
— Верно, верно. Но если вам не хочется выходить в такую погоду, не хотите ли вы взглянуть на инструкции? Они у нас здесь.
Ван Эффен посмотрел на него, потом в сторону. Телевизор был включен. На экране был квартет в странных одеждах. Вероятно, эти люди пели, но, к счастью, звук был выключен. Видимо; Самуэльсон и его друзья ожидали очередной выпуск новостей. Ван Эффен снова посмотрел на Самуэльсона.
— Конечно, не хочу. Но на самом деле у вас на уме другое. Вы хотите, чтобы мы сделали за вас вашу грязную работу. Хотите, чтобы это сделали именно мы, а не эти идиоты-любители. Вы понимаете, что произойдет, если из-за этих взрывов погибнут наши сограждане?
— Да. Вы позаботитесь о том, чтобы я стал покойником. Мне бы этого вовсе не хотелось.
— Давайте посмотрим инструкции.
Ромеро Ангелли достал две бумажки и протянул одну ван Эффену, другую — Джорджу. Джордж заговорил первым, буквально через несколько секунд.
— Это не одна килотонна. Это эквивалент пятидесяти тонн тринитротолуола.
Самуэльсон подошел поближе.
— Меня бы вполне устроил эквивалент десяти тонн. Но порой полезно преувеличить возможный урон от террористического акта, не правда ли?
Джордж не ответил.
Через минуту он снова посмотрел на/собеседников и заговорил.
— Не слишком сложно, но требует аккуратного обращения. Тут два момента. Первый: Йооп не слишком хорошо говорит по-английски. А люди, которые плохо говорят, часто еще и не умеют как следует читать и писать. Второй — это технический жаргон.
— Жаргон?
— Технические термины, — пояснил чан Эффен. — Йооп с тем же успехом мог бы читать их на санскрите.
— Ну так что?
Ван Эффен вернул бумагу Ангелли.
— Нам надо подумать и обсудить.
Самуэльсон пытался, хотя и не совсем успешно, изобразить улыбку человека, который добился того, чего хотел.
В последующие несколько минут вал Эффен и Джордж потягивали бренди и молчали. К этому времени на экране телевизора певцов сменил убитый горем диктор.
— Правительство только что сообщило, что совсем недавно получило новые требования FFF. Первое из них касается ста двадцати миллионов гульденов и способа их передачи. Правительство не сообщило, собирается ли оно выполнить это требование и отказалось обсуждать вопрос о передаче денег. Второе требование касается освобождения двух узников, уже несколько лет отбывающих срок за преступления, связанные с насилием. Правительство отказывается назвать имена заключенных.
Мы напоминаем нашим телезрителям, что сегодня мы будем вести репортаж с вертолета, чтобы посмотреть, осуществит ли FFF свою угрозу взорвать Флеволандские дамбы.
Ангелли выключил телевизор.
— Вполне удовлетворительно, — сказал Самуэльсон. Он потирал руки. Очень, очень неплохо.