Мы расстались друзьями. Он сделал мне замечание, я с этим согласилась. Вот и вся история.
Ровно девять. Очень скоро Кондратьев, взяв за руку сынишку, пойдет за гробом жены.
Автобус похоронной конторы уже стоял перед подъездом. В квартиру подниматься не хотелось. Кем я приходилась покойнице? Да никем. Подожду здесь.
Гроб вынесли в пять минут десятого. Я смотрела издалека, но могла увидеть, что Алексей Игоревич не поскупился на последнее ложе и цветы. Увидела «Жигули» последней модели, «БМВ», «Ауди». Похоже, что на похороны приехали друзья Кондратьева.
Небольшая кучка родственников и знакомых. Как бы в противовес им — толпа любопытствующих бабулек, слетевшихся на чужое горе, словно мухи. Какая-то старуха возомнила себя плакальщицей, но ее тут же попросили угомониться.
Четверо крепких мужчин в полной тишине медленно пронесли гроб несколько метров до автобуса и ловко поставили в салон. Оркестр не заказывали. Кондратьев прошел с сыном эти метры молча. Мальчишка уже, видимо, нарыдался и сейчас находился в состоянии прострации.
Я подождала, пока рассядутся родственники, и тронулась следом за процессией, решив, что буду выражать соболезнования уже после того, как гроб зароют.
Пристроившись за «девяткой», замыкающей колонну, я отправилась вместе со всеми на Новое кладбище.
Ехали быстро. Промчались по единственной улице небольшого поселка, который в народе называли Похоронным из-за постоянно снующих туда-сюда погребальных процессий.
Полчаса, и вся кавалькада, состоящая из пяти машин и автобуса, прибыла на место. Я оставила «Жигули» рядом с разросшимся кустом шиповника и смиренно двинулась за провожающими.
* * *
За все время печальной церемонии я кивнула клиенту всего один раз и, как только он ответил мне тем же, потихоньку удалилась, намереваясь пожестче поговорить со Светой. Я должна была получить доказательства какого-то заговора, какой-то схемы, должна была убедить себя и Югова в том, что дело это нечисто.
Нескладную Уварову я застала в тот момент, когда она укладывала баночки и флакончики на заднее сиденье синенького «Москвича».
— Ваша машина? — подъехав почти вплотную к ней, высунулась я из окна.
— Моя, — подтвердила она, продолжая возиться с упаковкой. Ей явно не хотелось со мной общаться, но придется. Никуда не денется.
— Вы не хотите рассказать мне о своей работе? — Я вышла из машины. — Поделитесь опытом, похвастайтесь успехами.
Света перестала возиться и раздраженно уставилась на меня.
— Что вам нужно?
Пришлось напомнить ей, в какой она очутилась клоаке.
— Ты хочешь, чтобы сегодня к тебе пришли люди из милиции и в весьма невежливой форме попросили познакомить их со всеми известными тебе потребителями дряни, которой ты торгуешь? Один человек уже в могиле. Не забывай этого!
Она напряглась, но агрессией с ее стороны и не пахло. Она просто переносила, как могла, неприятные вещи, которые ей говорили прямо в лицо. Сама напросилась. Ладно, продолжим разговор:
— На твой вопрос: «Что мне нужно?» — отвечаю: мне нужно посетить всех твоих давних клиентов, которые ни с того ни с сего стали потреблять этого дерьма в два раза больше, чем положено. Есть такие?
— Я отведу тебя к ним. — На глазах Уваровой появились слезы.
— В мою машину, — полуприказным тоном посоветовала я.
* * *
Мы заехали в гости к еще троим исхудавшим людям. Все они без исключения, подобно Трофимовскому, протягивали деньги и просили зелье. И всем Света оставляла координаты доктора Валанова, что принималось несчастными с благодарностью. Чем больше мы ездили, тем хуже становилось у меня на душе. Это было похоже на концлагерь, рассеянный по внешне благополучному городу.
— Я никогда не ездила так, как сейчас. Это просто не бросалось в глаза, а может быть, я не обращала внимания, — оправдывалась Света.
— Да, со стороны виднее. И как долго вы намерены продолжать вашу деятельность?
— Сегодня — последний день.
Мы остановились в тихом месте под тенью старых каштанов.
— Кто рассказал вам о докторе Валанове?
Она долго молчала.
— Никто. Я сама была его пациенткой.
— Так вы тоже пили эту дрянь?
— Пила. И точно так же, как эти люди, попала в зависимость от нее. Мне хватило силы воли самой найти специалиста и начать лечение. У моих клиентов такой силы воли, наверное, нет.
— И кто вам продавал порошок?
— Вятская. Вера. Полтора года назад я была страшно толстой. Меня нашла симпатичная девушка и предложила попробовать «Найс боди». Потом под ее началом я вошла в этот бизнес. Мы стали подругами.
— После того, как эта девица превратила вас в ходячий скелет?
— Она здесь ни при чем. Это просто так действует препарат.
— То есть нас истребляют подлые янки?
— У вас есть другие версии?
— Только версии, — отступила я. — Но должны быть и результаты.
— Ничего не будет, — промямлила она.
— Это не ваша забота. Вы только обещайте мне, что покончите с этим.
— Обещаю. Подбросьте меня к моей машине.
— С удовольствием. Кстати, вы не взяли еще парочку комплектов «Найс боди»?
— После первого нашего разговора я решила больше не торговать им. Набрала витаминов и восстановителей.
— Хорошо, — сказала я, хотя на самом деле все было плохо. Я бы не поленилась еще раз загрузить экспертов.
В результате нашей со Светой поездки по городу у меня появились четыре адреса, по которым жили потихоньку увядающие, помутившиеся разумом человечки. Вместе с бухгалтером уже пять граждан России, чье здоровье пострадало в результате приема «безобидной» пищевой добавки.
* * *
Зазвонил сотовый. Зинаида Викторовна просила срочно приехать. Я подавила искушение спросить о результатах по телефону и помчалась в лабораторию.
— Проходите быстрее, — Леновская предстала передо мной на пороге с сигаретиной в зубах.
— Я не думала, что вы курите.
— Вы сейчас тоже закурите.
— Есть результаты? — Я с энтузиазмом оседлала стул.
— В полных банках ничего.
— Не тяните, — взмолилась я.
— Мы провели дорогостоящий тест, и в одной из банок наткнулись на даблнаролфин, вещество, которое по своему химическому строению мало напоминает его прадедушку наролфин.
— Значит, дурь есть!
— Безусловно, это наркотическое вещество. Его создали в Англии специально для того, чтобы снимать ломку у наркоманов. У него очень мягкое действие, но все же галлюцинации и психическое возбуждение вам обеспечены, только не с первого, а, скажем, где-нибудь с пятидесятого раза.