– А я ушел с трассы? – сталкер поднялся со скамьи и заглянул в иллюминатор. – Да чтоб тебя…

– Не расстраивайся, командир, – поддержал из своего угла Индеец. – Не мудрено было заплутать с этой дурью в мозгах. Ты и так дольше всех продержался.

– Помню большой город… Дома… – Таран сморщил лоб, мучительно пытаясь расшевелить память.

– Набережные Челны? Уфа? – гадал старик.

Сталкер лишь растерянно пожал плечами.

– Что ж… Тогда выбор невелик. Надо двигаться на восток. Рано или поздно куда-нибудь да вырулим.

Свернув карты, Мигалыч побрел в водительскую кабину. Минуту спустя по отсеку прошла дрожь, привычно взревел двигатель, зашуршала внутренняя связь, но вместо ритуального «Поехали!» из динамиков вдруг донеслось:

– Сворачивайте базар, граждане алкоголики. Похоже, у нас гости…

Глава 9
Степные псы

Транспорт, что стоял на опушке возле самой кромки лесного массива, вид имел более чем экзотический и, казалось, сошел с экрана фантастического фильма, прямехонько из какого-нибудь постъядерного боевика годов эдак восьмидесятых. Довелось Глебу однажды, еще обитая на Московской, вместе с пацанвой разглядывать обрывки чудом сохранившейся пленки, что отрыли сталкеры в пыльных кладовых кинотеатра неподалеку. Было безумно интересно сравнивать выцветшие истертые кадры вымышленного мира с миром реальным, существующим не в головах фантастов прошлого, а взаправду, в самой что ни на есть настоящей действительности.

Многое из того, что удалось разглядеть тогда на замусоленных клочках прозрачного термопластика, выглядело неестественным, слишком показушным, чтобы быть правдой. Вот и автомобиль, преградивший сейчас дорогу, оставлял ощущение сплошной бутафории. Кто-то очень постарался, уродуя внешний вид машины массивной сварной рамой – нагромождением абсолютно ненужных, не несущих какого-либо практического смысла труб и перекладин, поэтому узнать в получившемся механическом монстре бывший «уазик» удалось далеко не сразу. Теперь он больше походил на «багги» с забранным решетками открытым кузовом. Из прорехи в приплюснутой крыше торчало дуло крупнокалиберного КПВТ [8] , а усиленный передний бампер щерился частоколом остроконечных стальных шипов.

– Что за цирк на колесах? – прокомментировал Безбожник. – Из какого металлолома они этот драндулет слепили? А главное, зачем? Волколаков пугать?

Тем временем неприметная панель на боку транспорта отъехала в сторону, и наружу вылез человек. Кирзовые сапоги, ладно пошитый комбез защитного цвета, поверх – вычурная куртка с клепками и чересчур массивными железными наплечниками, каждый, навскидку, не менее полутора кило весом. Голову закрывал редкий и баснословно дорогой ГП-10 [9] , выкрашенный, по всей видимости, для устрашения, в броский красный цвет.

– Петух ряженый… – не удержался Мигалыч, разглядывая незнакомца.

Парламентер не спеша потянулся, демонстративно бросил на снег короткоствольный автомат – разобрать, что за модель, не позволяло расстояние, – и уверенно затопал по направлению к ракетовозу.

– Ишь, вышагивает, показушник…

– А чего ему бояться? Как пить дать, в подлеске эскорт дожидается. Иначе бы так не выделывался.

– Дело даже не в том, боится он нас или нет, – снова подал голос Безбожник. – Парень вообще по сторонам не смотрит, словно и не лес кругом. Значит, либо живность в этих краях не водится, либо действительно с флангов своими прикрыт.

– Гадать не будем, – подвел итог Таран. – Ну-ка, братцы, все по местам! В башни без команды не лезем. Если у них снайперы в засидках, снимут на раз.

Экипаж шустро разбежался по огневым расчетам, а командир остался рядом с Мигалычем, наблюдать за странным гостем. Остановившись метрах в пяти от клиновидного отвала «Малютки», незнакомец склонил голову набок, оценивая масштабы и скрытую мощь «корабля пустошей», затем повернулся к водительской кабине.

– Есть кто живой? Выходи, потрещим.

Голос незнакомца, искаженный противогазом, показался притихшему в штурманской кабине Глебу грубоватым и… властным, что ли… Идентифицировать свои ощущения пареньку никак не удавалось, но одно можно было сказать точно – доверия скользкий тип в обитой железом косухе не вызывал.

– А ты так говори. Кто, откуда, чего хочешь… Мы услышим, – донеслось в ответ из внешнего динамика.

Громкий звук не испугал пришлого. Парень даже не вздрогнул. Лишь покивал чему-то, одному ему известному, словно и не ожидал другой реакции, и, медленно подняв руку, с силой ударил себя кулаком в грудь.

– Я Сунгат! Здесь каждая собака знает, кто я такой и чего хочу! А вы, видимо, по ошибке сунулись во владения «Степных псов», раз задаете такие вопросы.

Красноголовый с минуту ждал ответной реакции, но по молчанию динамика понял, что его напыщенная речь не возымела должного эффекта, и нетерпеливо махнул рукой:

– Мне бы бугра вашего! Пусть покажется! Обещаю, палить не будем.

Лязгнул запорный механизм, обшитая броней дверца приоткрылась на мгновение, и из кабины выпрыгнул Таран. Незнакомец тотчас впился взглядом в приближавшуюся рослую фигуру сталкера, внимательно следя за каждым его движением и мягкой пружинистой походкой. Когда оба оказались лицом к лицу, вернее, противогазом к противогазу, пытаясь за бликующими стеклами разглядеть глаза друг друга, пришлый первым нарушил молчание:

– Как звать?

– А тебе интересно?

– Да, в общем-то, не особо, – согласился Сунгат. – А вот кто такие и откуда прибыли, послушал бы с удовольствием.

– Туристы мы, – уклончиво отозвался сталкер. – Издалека…

Таран неопределенно мотнул головой, указывая назад. Слышно было, как собеседник усмехнулся, но допытываться не стал.

– Тут ведь вот какое дело… – незнакомец оглянулся, впервые за время разговора окидывая взглядом пространство вокруг. – Мы вас в края наши не звали, так?… Так. Но раз уж заявились, не мешало бы проезд оплатить.

– Не очень-то гостеприимно…

– Времена нынче сложные, – пожал плечами Сунгат. – Бог делиться велел… с ближним своим. По-братски, так сказать.

– По-братски, говоришь… – Таран не менее пристально разглядывал собеседника, однако с ходу определить, что за игру ведет бандит, пока не удавалось. – Ну а ежели у нас с тобой бог разный?

Налетевший ветер хлестанул по одежде ледяной крошкой, заставляя инстинктивно щуриться, несмотря на обзорные стекла.

– Зато пуля для всех одинаковая. А уж она роднит не хуже любых религий. – В голосе Сунгата послышались нотки раздражения.

– Что хочешь за проезд?