— Да, в его характере нелегко разобраться. А какие у вас… отношения?
— Ох, Фифа, — вздохнула Торри, и в ее глазах промелькнуло страдание, — спроси что-нибудь полегче. Я бы сама хотела это знать.
Фиделия озабоченно взглянула на нее и в порыве дружеского участия обняла.
— Если тебе захочется выговориться, можешь на меня рассчитывать. А сейчас постарайся отдохнуть и повеселиться!
Вечеринка удалась на славу. Новый дом был чудо как хорош, что, впрочем, при талантах Фифы и Жоржа было совсем не удивительно. А вот что забавляло большинство гостей, так это трогательная гордость хозяев своим творением. Они даже устроили настоящую экскурсию по всем помещениям, включая подсобные.
Торренс поразило, что многие из присутствующих оказались знакомы с Джоном. Это, в основном, были мужчины, но их спутницы горели желанием быть ему представленными.
Все ели икру и омаров, пили шампанское, танцевали под звездами на открытой террасе, а самые отчаянные даже отважились искупаться в бассейне.
Торри прошлась по дому и задержалась в гостиной, наблюдая за Джоном, танцующим с томной блондинкой. Он что-то сказал ей, и девушка искренне рассмеялась.
Держу пари, стоит ему щелкнуть пальцами, и эта девица согласится на все, вознегодовала Торри. И тут же одернула себя, поняв, что ревнует.
После полуночи, когда вечеринка была в самом разгаре, а голоса и музыка слились в общий непрерывный шум, она вдруг почувствовала, что страшно устала. Танцы превратились для нее в настоящую муку, всеобщее оживление казалось искусственным. Какого черта она надела это платье, выставляя себя напоказ? Торренс кляла себя за эти мысли, но не могла от них избавиться. Господи, когда же это все кончится, спрашивала она себя.
Около половины второго Джон сказал:
— По-моему, ты уже давно мечтаешь улизнуть отсюда?
Торри прикрыла глаза и кивнула. Он взял ее под руку, и, попрощавшись с хозяевами, они направились к машине.
— Открыть? — спросил он, указывая на верх автомобиля.
— Да, — согласилась она. — Ночь такая замечательная.
Вскоре девушка поняла, что они направляются вовсе не к ее дому, но не стала протестовать. И не произнесла ни слова, когда он остановил машину на берегу мерцающего в лунном свете залива. Некоторое время она сидела неподвижно, прислушиваясь к мерному шуму волн, потом, подняв руки, вынула заколку и распустила волосы.
Джон, положив руку на спинку сиденья, повернулся к ней.
— Ты сегодня была очень тихой, Торри.
— Это все шампанское виновато, — вздохнула она, а про себя подумала: просто я устала от борьбы. Видимо, пришло время покориться.
— И это никак не связано с тем, что я сказал тебе перед вечеринкой?
Торри не подняла глаз.
— Связано, — в ее голосе не было ничего, кроме безмерной усталости.
— Прошу извинить.
— Извинить? — прошептала она, удивленно подняв глаза.
Лунные блики играли в его светлых волосах и смягчали черты лица. Он сидел, глядя прямо перед собой, и она не могла видеть выражения его глаз.
— Этого недостаточно? — наконец спросил Джон.
— Для того чтобы я пришла в себя, — нет. — Она сказала это медленно и спокойно. Ее лицо, залитое призрачным светом луны, казалось совсем юным. — Так на какое число мы назначим помолвку?
— Я должен посмотреть свое расписание, — сухо ответил Джон.
Торренс закрыла глаза.
Я надеялась, говорила себе она, что ты будешь честным со мной и положишь конец этому фарсу, и только поэтому спросила о помолвке. Но почему бы мне самой не покончить с этим? Чего я жду? Чуда?
Она резко выпрямилась.
— Отвези меня домой, пожалуйста.
— Торри…
— Пожалуйста. Я устала, — настойчиво повторила она.
Он заглянул ей в лицо, и что-то в его взгляде заставило ее опустить ресницы. Потом он сухо улыбнулся и завел мотор.
Всю обратную дорогу они молчали. Казалось, было слышно тиканье часов.
Подъехав к ее дому, Джон не вышел, даже не выключил двигатель, только коротко бросил:
— Я позвоню.
Торри выскользнула из машины и, не оборачиваясь, вбежала в подъезд.
На следующее утро неожиданно появилась Грейс. Просунув голову в дверь офиса Торри, она весело объявила:
— Все! С дельфинами покончено! Молю бога, чтобы они тебе понравились!
— Грейс! Что за чудеса! Входи, я так рада тебя видеть. Как тебе удалось так быстро справиться с ними?
— О, я давно поняла, что отсутствие денег — лучший стимул в работе, — расхохоталась та. — Одного дельфинчика я принесла с собой, — она поправила тяжелый сверток, который прижимала локтем к боку, — а остальные ждут в машине.
Посмотрев работу, Торренс нашла ее очень удачной и тут же удвоила заказ.
— Пойдем перекусим вместе, — порывисто предложила она.
— Теперь моя очередь угощать, — шутливо воскликнула Грейс.
— Чепуха, когда мы с последний раз виделись, ты все время стояла у плиты. Так что не спорь.
Во время ланча они безмятежно болтали, пока Грейс не поинтересовалась:
— А как поживает Джон?
— Прекрасно. Разве ты с ним с тех пор не виделась?
— Нет. Иногда мы месяцами не встречаемся. А ты… А он… Вы все еще вместе? — Грейс явно чувствовала себя не в своей тарелке.
Торри, подумав, со вздохом ответила:
— Настолько, насколько это возможно.
— Ты не хочешь мне рассказать? — мягко спросила Грейс.
— Я…
— О том, что я передам это Джону, и речи быть не может. Конечно, он мой друг, но ты… тебя я тоже считаю своей подругой.
— Спасибо, — улыбнулась Торри и, к собственному удивлению, тут же все рассказала Грейс. — …И когда я узнала, что контракт уже подписан, что он… что я… была для него лишь забавой… — Голос ее прервался. — Знаешь, я никогда не понимала поговорки, что оскорбленная женщина страшнее черта, а теперь готова подписаться под каждым ее словом.
— Мне кажется, все дело в том, что ты просто влюбилась в него, — осторожно сказала Грейс.
— Я совсем недавно осознала это. — Торри отодвинула тарелку. — Сама не знаю, как это произошло. Чем больше я убеждала себя, что ненавижу его, тем сильнее влюблялась. Это трудно объяснить, но он стал смыслом моего существования, — беспомощно призналась она. — Когда его нет рядом, у меня все из рук валится, а когда он приходит, я то сгораю от желания, то просто готова его убить. — Она вздрогнула, как от боли, и, взглянув на Грейс, увидела, что та глубоко задумалась. — Прости, — сказала Торри, — я вовсе не собиралась нагнетать страсти. Думаю, мне остается только одно — сохранять между нами разумную дистанцию.