— Об этом позже. Сейчас же велите команде сложить оружие и подчиниться, тогда никого не убьют. Даю слово. — Он мрачно усмехнулся. — Слово буканьера.
Капитан Сантос молчал. Попасть в плен, да еще вместе с матерью! Он слышал всякие рассказы про знаменитого пирата, однако никто не говорил о вероломстве Келлза.
— Женщины тоже не пострадают? — спросил испанец.
— Я никогда не обижаю женщин… каких бы то ни было, — прозвучал холодный ответ. — А вы можете сказать то же самое?
Испанец подумал об англичанке, которую держал в качестве горничной, разумеется, против ее воли. Знает ли об этом Келлз?
Холодные серые глаза буканьера сказали ему, что знает.
— Пошевеливайся, — рявкнул тот, — если не хочешь, чтобы я перерезал глотки твоим людям!
Капитану Сантосу ничего не оставалось, как исполнить приказание.
Женщины узнали о случившемся от помощника капитана, несвязно сообщившего им, что корабль захвачен буканьерами и главарь ждет их на палубе.
Донья Эрнанда схватилась за сердце:
— Правильно ли я расслышала, Кристабель, он сказал «буканьеры»?
— Именно так.
«В любом случае, — думала Каролина, быстро одеваясь, — это лучше, чем оставаться пленницей испанцев, которые могут отослать меня на суд инквизиции. А буканьеры галантны с дамами. Впрочем… как знать?» Она поежилась.
— Мои драгоценности! — пробормотала донья Эрнанда. — Подай мне шкатулку, Кристабель.
Девушка помогла ей спрятать массу колец и цепочек в одежде, но предупредила, что их могут и обыскать.
— Святая дева, только не это! — побледнела матрона.
По мнению Каролины, у хозяйки не было особенно красивых украшений; видимо, она тратила деньги на карьеру сына, который, может быть, сражается на палубе с лютым врагом Испании — буканьерами Тортуги.
Когда дамы наконец приготовились к выходу, за ними пришел вместо помощника капитана молоденький буканьер с широкой черной лентой на лбу. Он внимательно оглядел дам, задержавшись взглядом на Каролине.
— Мой капитан хочет узнать ваши имена, — сказал юноша по-английски, но с легким акцентом.
— Меня зовут Кристабель Уиллинг, — твердо ответила девушка. — А это донья Эрнанда, мать капитана Саитоса. — И после секундной заминки решилась спросить:
— Вы англичане?
Ларс Липдстром обезоруживающе улыбнулся:
— Для буканьеров национальность не имеет значения. Мое имя Ларс Линдстром, я имел честь родиться в Дании, мой капитан — ирландец. Его зовут Келлз.
— Келлз? — Хотя донья Эрнанда не понимала по-английски, но страшное имя было ей известно. — Тогда мы пропали! В прошлом году он разграбил Картахену! — Потом она обхватила девушку пухлыми руками и сказала дрожащим голосом:
— Кристабель — моя личная горничная. Не обижайте ее, заклинаю вас!
— Мы никого из вас не тронем. Идемте, — ответил Линдстром по-испански.
На палубе они увидели необычайное оживление. В свете факелов испанцы складывали оружие и по одному, бормоча проклятия, спускались в трюм.
Линдстром помог Каролине перейти на другой корабль, стоящий рядом с «Отважным». Даже в густом тумане она узнала «Сантьяго», значит, где-то здесь находится и лорд Томас!
Заметив капитана Сантоса, безоружного, со связанными руками, девушка бросились к нему:
— Тут возле мачты стоял англичанин! Что с ним?
Но капитан с тревогой смотрел на приближающуюся мать.
— Всех пленников, кроме вас, перед штормом перевели на «Грозный». А что теперь с нашим третьим кораблем, одному Богу известно, — процедил он сквозь зубы.
— Как ты мог такое допустить? Куда ты смотрел? — закричала донья Эрнанда, и капитан даже поежился.
— Идемте, донья Эрнанда, — грустно сказала девушка, понимая, что из этой неприятной сцены ничего хорошего не получится. — Осторожнее, не споткнитесь о канаты. — И тихо добавила:
— Не дай Бог, вы упадете.
Вспомнив о спрятанных драгоценностях, испанка остановилась, чтобы еще раз окинуть сына гневным взглядом. Тот лишь вскинул голову и отвернулся. Женщины проследовали за Ларсом в каюту, очень похожую на только что оставленную ими.
— Вы будете жить здесь. Только никуда не выходите. Приказ капитана.
Девушка кивнула.
— А что будет с «Отважным»? — спросила она.
Ларс Линдстром пожал плечами:
— Наверное, оставим на нем команду и отвезем на Тортугу.
— А я думала, вы…
— Затопим корабль? Он слишком ценная добыча. Капитан Келлз наверняка прикажет оснастить его для войны с испанцами, как уже сделал с «Сантьяго». — Буканьер похлопал ладонью по стене каюты.
Когда он вышел, донья Эрнанда принялась то молиться за сына, то проклинать его за нерадивость, а Каролина, сев на койку, задумалась о странных поворотах судьбы. Убежав из дома, она попала к испанцам, а теперь перешла в руки их злейших врагов. Ее везут в цитадель буканьеров, и она ничего не знает об участи Томаса.
Команда осталась на борту «Отважного», после чего «Сантьяго» отошел от него и поднял все паруса. Уже под утро, как показалось Каролине, в дверь тихо постучали.
— Мисс Уиллинг, — обратился к ней улыбающийся Линдстром. — Правильно я понял, что эта дама — мать капитана Сантоса?
— Да, так сказала мне донья Эрнанда. С ним все в порядке? Она беспокоится за его жизнь.
— Все в порядке. Мой капитан хочет узнать, как вы очутились на борту этого корабля, мисс Уиллинг.
— Я плыла на «Прекрасной Элис» из Йорктауна в Лондон, и нас атаковали три испанских галиона. Остальных пассажиров посадили на «Грозный», а меня отправили на «Отважный». Донье Эрнанде требовалась горничная.
— Я так и передам капитану Келлзу. Не забывайте про засов. На борту полно мужчин, которые долго не видели женщин, а таких, как вы, — никогда в жизни!
С этим не то предупреждением, не то комплиментом Ларс ушел, и Каролина перевела донье Эрнанде суть разговора. Но буканьер очень быстро вернулся.
— Капитан Келлз желает видеть вас.
Пока они шли за Ларсом к капитанской каюте, тревога доньи Эрнанды передалась и девушке.
Постучав, Ларс распахнул перед ними дверь, и Каролина увидела такое роскошное помещение, каким не мог бы похвастать ни один торговый английский корабль. Убранство было весьма оригинальным, в мавританском стиле: высокие кресла с резными спинками красного дерева, огромный стол, обитые алым бархатом стулья, тяжелые бордовые гардины, ряды книг в дорогих кожаных переплетах.
Перед Каролиной стоял высокий человек. Именно таким она и представляла буканьера Даже просторная каюта выглядела слишком маленькой для этого великана. Из-под черной треуголки выбивались завитки черных волос, в ухе болталась золотая серьга. На великане были свободные кожаные бриджи и расстегнутый темно-красный бархатный камзол без рукавов, открывавший загорелую грудь. И эту грудь, и массивный подбородок покрывали густые черные волосы.