Волна горячего гнева захлестнула девушку. Вместе с тем она ощутила и некое новое чувство, которому трудно было подобрать название, но которое существовало на земле со времен Евы, – чувство волшебное, таинственное и притягательное. И все же гнев возобладал. Как Филиппу не стыдно так себя вести? За кого он ее принимает – за доступную женщину?
Теперь Лорейн начала бороться всерьез. Не произнося ни звука, лишь тяжело дыша, она извивалась в крепких объятиях Филиппа, била его по ногам, молотила маленьким кулачком по груди.
Ошеломленный молодой человек, явно не ожидавший столь решительного сопротивления, нашел единственный выход совладать с непокорной красоткой – навалился на нее всей тяжестью и зарылся лицом в мягкие шелковистые волосы. Лорейн замерла, услышав его страстный шепот:
– Ах, Лорейн, я так хочу тебя! – Голос звучал приглушенно, но в нем слышалась неподдельная страсть. – Подумай, что завтра мне придется бежать. Меня наверняка начнут искать – и дома, и здесь. Кто знает, когда нам доведется свидеться!..
От этих слов вся воинственность Лорейн улетучилась. Она прекратила бороться с Филиппом, чем он не преминул воспользоваться, задрав ей юбку до самой талии. Теперь не только ее грудь, но и бедра были полностью открыты его жадному взору.
– Нет! – яростно прошипела девушка, возобновляя сопротивление. – Нет!
Но тут он припал губами к ее губам, и Лорейн продолжала отстаивать свою честь, судорожно ловя ртом воздух.
Только сейчас, когда глаза привыкли к темноте, она с ужасом заметила, что Филипп успел раздеться. Почувствовав прикосновение упругой мужской плоти, Лорейн вздрогнула и в панике заметалась по матрасу.
Неожиданная резкая боль пронизала ее. Лорейн хотелось закричать, но губы Филиппа по-прежнему не отрывались от ее рта, и из горла вырвался лишь сдавленный стон. Впрочем, молодого человека это не тронуло. Он продолжал ритмично двигаться, утоляя свою страсть и лишая Лорейн последних сил. Она больше не сопротивлялась, а просто покорно лежала на соломе. Временами ей казалось, что она теряет сознание.
Филипп, продолжая прижимать к себе трепещущую Лорейн, так что тела их сливались воедино, провел рукой по ее спине. Она затрепетала еще сильнее. От его ритмичных движений в ней рождался свой пульсирующий ритм. К боли и полузабытью прибавилось некое новое чувство, как будто она медленно пробуждалась от сна, обостренно воспринимая все, что с ней происходило. Это было то волшебство, которое манило ее уже давно. И вот теперь оно стало явью и властно влекло вперед. От прикосновения мускулистого мужского тела в ней вспыхнул ответный нежный огонь, дикая страсть, о существовании которой она еще недавно и не подозревала.
Влекомая этой страстью, девушка издала чувственный стон и вся подалась навстречу любовнику. Филипп, одновременно удивленный и обрадованный, с наслаждением принял ее в свои объятия. Теперь он уже не сжимал ее так крепко, как вначале, уверенный, что победил сопротивление. Они задвигались, подчиняясь единому ритму, получая и даря наслаждение, и одновременно взмыли на вершину экстаза. Даже в самых смелых своих мечтах Лорейн не могла представить себе такого блаженства.
Филипп выпустил ее из объятий и, тяжело дыша, улегся рядом.
– Ты просто чудо, Лорейн, – благодарно прошептал он, дразнящим движением касаясь ее соска, и нежный розово-коричневый бутон тут же затвердел от его ласки.
– Возьми меня с собой! – взмолилась она, приподнимаясь на локте, так что ее грудь прижалась к груди Филиппа, а лицо почти касалось его лица. – Пожалуйста, Филипп! Я не стану жаловаться, я разделю все страдания, которые выпадут на твою долю. Я помогу тебе бежать, только умоляю – возьми меня с собой!
Некоторое время он молчал, как будто что-то соображая, а потом снова накинулся на нее. На этот раз он овладел ею с таким неистовством, словно хотел вознаградить себя за то, чего не испытал при первой попытке. Лорейн отдавалась с радостью. Сердце ее пело от счастья. Она была уверена, что добилась своего. Теперь, когда они стали так близки, он ее не оставит. Ну а уж она позаботится о том, чтобы больше не давать Филиппу поводов для глупой ревности.
– Я всегда любила тебя, – прошептала она нежно. – И всегда буду любить!
По телу Филиппа пробежала дрожь. Лорейн приписала это радости от услышанного признания и удивилась. А почему бы ей и не признаться? Ведь отныне она вся принадлежит ему!
Похоже, неожиданное, шепотом сделанное признание и в самом деле свело молодого человека с ума. Ласки его стали грубее. Он с силой прижимал к себе Лорейн, так что ей казалось, будто у нее вот-вот треснут ребра, тяжело дышал, даже стонал. Казалось, он хочет проникнуть в нее еще глубже, измять нежную плоть до синяков. Наконец он издал хриплый стон, похожий на рыдание, и отпустил Лорейн.
Удивленная его грубостью, она протянула руку и трепещущими пальцами коснулась его тела, однако он дернулся, как от удара.
– Филипп… – несмело начала Лорейн.
– Ты ведьма, – сжав зубы, злобно прошипел он. – Ты хочешь отнять у меня силу, как Далила у Самсона!
Обиженная девушка отвернулась и только потом поняла, что он имеет в виду. Ей стало смешно. Он боится, что, если она снова возбудит его, у него не останется сил для побега! А ведь для этого и в самом деле нужны силы… Успокоенная, Лорейн закинула руки за голову и принялась строить планы на будущее. Они поплывут по реке в Провиденс – правда, Филиппу придется зайти домой за деньгами, – но уже утром, когда рассветет, они тронутся в путь. В Провиденсе сядут на какое-нибудь судно, отбывающее в дальние края, и там, на борту корабля, который повезет их к новой жизни, поженятся.
Таковы были радужные мечты, владевшие душой девушки. Она была уверена, что они осуществятся, если рядом с ней будет ее возлюбленный.
Однако Лорейн не могла долго размышлять о побеге – надо было действовать. Обернувшись к Филиппу, она несмело предложила:
– Внизу тихо. Должно быть, Оддсбад с женой спят. Что, если нам спустить лестницу и убежать прямо сейчас?
Он что-то буркнул в ответ, запечатлел поцелуй на ее трепещущем соске и начал одеваться. Лорейн с трудом различала его в темноте. Вздохнув, она тоже решила одеться, только в другое платье. Оба были из домотканого полотна, оба изношены и много раз чинены, но по крайней мере второе не было дырявым. Девушка от души пожалела, что у нее нет более приличного наряда – ведь по этому дешевому платью сразу можно догадаться, что она служанка, а о своем унизительном статусе, который, она надеялась, с сегодняшнего дня изменится, ей хотелось забыть как можно скорее.
– Подожди, пока я спущусь и открою дверь, – прошептал Филипп. – А потом сойдешь ты.
Лорейн послушно подождала несколько минут, затем осторожно подкралась к двери и заглянула вниз. В комнате было почти светло и пусто. Она уже собиралась шагнуть на ступеньку, как вдруг обнаружила, что лестница исчезла. Должно быть, Филипп по ошибке убрал ее.