– Вам вовсе не обязательно менять привычки, – торопливо возразила она. – Обедайте там, где всегда. А я с удовольствием перекушу в каюте – одиночество меня не страшит.
– Но такое поведение вряд ли подобает нетерпеливому жениху. Кажется, ты так выразилась?
Одарив ее обезоруживающей улыбкой, шотландец вышел из каюты. Язвительные слова, уже готовые сорваться с языка, застряли у Лорейн в горле. Что ни говори, сердиться на такого великолепного мужчину не способна ни одна женщина!
Она села на стул и уронила голову на руки. Для чего она выдала себя за невесту Рэйла? Что за безумие на нее вдруг нашло?
В таком же недоумении пребывал Рэйл, что не мешало ему принимать поздравления от судовых офицеров. Лишь Мактейвишу он сказал правду, улучив минуту, когда они остались вдвоем.
– Ты не должен ей верить, Тейв. Никакой свадьбы не будет.
– Вот это да! – изумился тот. – А почему же тогда…
– Лорейн выдумала это нарочно, чтобы ее не считали потаскушкой. Во всей истории нет ни грана правды, Тейв.
Мактейвиш покачал седой головой с видом человека, которому не постичь женскую логику.
– Так, выходит, ты ей не нравишься, парень?
Рэйл отвел взгляд, с преувеличенной сосредоточенностью уставившись на белые гребешки волн.
– Выходит, не нравлюсь. Но помни, Тейв, ты один знаешь наш секрет. Если со мной что-то случится, я рассчитываю, что ты доставишь девушку на берег.
– Можешь не сомневаться. – Мактейвиш с любопытством посмотрел на своего молодого друга.
Лицо Рэйла было непроницаемым, а серые глаза бесстрашно встретили взгляд седовласого шотландца. Мактейвишу показалось, что в голосе Рэйла проскользнула грустная нотка. Должно быть, вспоминает другую молодую женщину, догадался он, отчасти посвященный в сердечные дела друга.
К вечеру Рэйл, казалось, начисто забыл утреннюю выходку Лорейн. Он вел себя как обычно, а вот его внешность существенно изменилась. Теперь это был щеголеватый денди, одетый по последней моде. «Рядом с таким щеголем я выгляжу оборванкой», – с досадой подумала Лорейн, с ненавистью глядя на свое изношенное платье.
– Я бы тоже переоделась к обеду, но мои вещи остались в Род-Айленде, – сообщила она, не уточняя, что под «вещами» подразумевается второе – и последнее – платье, причем выглядевшее не лучше, чем первое. – К тому же – вот досада! – я умудрилась разорвать рукав. Сомневаюсь, что мне удастся незаметно заштопать это место.
– А ну-ка, встань, – неожиданно скомандовал Рэйл.
– Это еще зачем?
– Вставай. Я хочу тебя рассмотреть. Послушай, девочка, из какой материи ты хотела бы сшить платье?
– Из пурпурного шелка, – не задумываясь, выпалила она.
Рэйл расхохотался, обнажив ослепительно белые зубы.
– У меня есть кое-что получше. То, что гораздо больше подойдет к твоим глазам.
Он подошел к меньшему из двух сундуков и извлек оттуда отрез небесно-голубого шелка, посередине которого красовалась геральдическая лилия, вышитая золотой нитью. По краям ткань была отделана такой же нитью, а с изнанки подбита серо-голубым атласом, который мерцал и переливался, словно серебро.
– Подойдет тебе это? – спросил Рэйл.
Лорейн восхищенно уставилась на великолепную вещь, не решаясь прикоснуться к ней.
– Но ведь это… – Она осеклась.
– Так и есть, – беззаботно подтвердил Рэйл. – Погребальный покров. Красиво, правда?
Лорейн не раз приходилось видеть подобные покровы. Их набрасывали на остроконечную крышку гроба, и они свисали оттуда на плечи и спины мужчин, которые несли гроб к кладбищу.
– Но как же можно его брать? – нерешительно спросила девушка, содрогаясь при мысли, что ткань появилась на судне по вполне понятной – и зловещей – причине.
– Не беспокойся, этот покров не использовали и не будут использовать по назначению, – заверил ее Рэйл.
Отодвинув стакан, он расстелил материю на столе, чтобы Лорейн могла лучше ее рассмотреть.
– Один из моих матросов, по имени Жак Ле Луп – мы звали его Джоко Волк, потому что «луп» и значит по-французски «волк», – заказал этот покров на Ямайке для самого себя, а потом попросил знакомую девушку вышить на нем геральдическую лилию – символ Франции. Когда Джоко напивался, что случалось нередко, он со смехом подбрасывал покров в воздух и заявлял, что уж если ему не довелось прожить жизнь, как подобает французу, то он хотя бы умрет французом.
– А этот… как его? Жак не будет возражать, если я воспользуюсь его материей? – робко спросила Лорейн, с вожделением глядя на роскошную ткань.
– Можешь не беспокоиться. Однажды он так напился, что свалился за борт и утонул. Это было в Бордо.
– Просто не верится, чтобы моряк мог утонуть! Разве он не умел плавать?
– К несчастью, не умел. – Видя, что Лорейн ждет объяснений, Рэйл продолжил свой рассказ: – Наш прежний судовой врач сошел с корабля в Плимуте, и мы никак не могли найти другого. Тогда Джоко похвастался, что ему ничего не стоит отыскать врача. Гуляя по Бордо, он случайно встретил Андре Лестрея, своего старинного приятеля, притащил его на шхуну и заставил меня подписать с ним контракт, а потом поволок Андре по всем портовым тавернам. Вернулись они изрядно пьяными. Кок приготовил крепкий кофе и уже шел к ним с чашками, когда Джоко вдруг закричал как безумный: «Это она! Наконец-то я ее разыскал!» – перегнулся через поручень и исчез за бортом. Мы пытались его найти, но ночь выдалась безлунная, а вода в бухте была слишком грязной…
– И кого же он там увидел? – спросила пораженная Лорейн.
– Ему просто почудилось, – мрачно пояснил Рэйл. – В юности, живя в Эльзасе, он полюбил девушку. К несчастью, бедняжка заболела туберкулезом и в страшных мучениях скончалась на руках у Джоко. Он так и не смог ее забыть и, когда бывал пьян, всюду видел ее лицо – в ветвях деревьев, среди облаков, в морской пучине.
– Неужели он всю жизнь хранил ей верность? – мечтательно спросила Лорейн, завороженная этой романтической историей.
Рэйл усмехнулся:
– Я бы не сказал. Напротив, не пропускал ни одной юбки. – Он умолк, вопросительно глядя на Лорейн. – Итак, если ты сможешь сшить себе платье из этого покрова…
– О да! Думаю, что смогу, – торопливо заверила девушка.
Она осторожно взяла в руки переливчатую материю. Какая мягкая и шелковистая! Дотронуться до нее и то приятно. Как часто в мечтах Лорейн представляла себя в подобном наряде!
– Спасибо вам, – тихо произнесла она.
Рэйл пожал плечами.
– Благодари Джоко, а не меня.
– Я благодарю вас обоих.
С этой минуты шитье стало основным занятием Лорейн. От матери она унаследовала превосходный вкус и умение обращаться с иглой, но за время, проведенное в таверне, ей нечасто доводилось блеснуть своим мастерством.