– Но ведь она уехала еще до твоего прибытия, – заметил Рэй.
– Да, но мы написали ей, и тетя Пэт должна была вернуться.
– Может, она не получила письма.
Это было, конечно, вполне вероятно, но мысль о том, что тетя Пэт с ее поблескивающими глазами и неизбывной добротой не будет присутствовать на венчании, огорчала Каролину. Тетушка всегда очень тепло принимала Лайтфутов в своем доме в Уильямсберге, невзирая на их внутренние распри.
– Надеюсь, она все же успеет посетить Левел-Грин до нашего отъезда.
– Хотелось бы сократить праздничные торжества. Я наконец получил королевское помилование, и теперь у меня одно желание – вернуться в Англию и прочно обосноваться там.
– А не лучше ли обосноваться в колониях?
– Не знал, что ты хочешь остаться в колониях.
– Я и сама этого не знала, но сейчас… – Каролина с тоской оглядела знакомые окрестности. Ей предстояла слишком скорая разлука с ними.
– Я полагал, ты предпочитаешь Эссекс.
– Ну… – Эссекс был ей и в самом деле дорог. Именно туда Каролину возила на рождественские каникулы Реба, ее школьная подруга, именно там она влюбилась в Рэя. Что и говорить, Эссекс – очень романтичное место. Но… здесь живет Вирджиния, да и этот дом нелегко оставить.
– Обсудим это позже, – сказал Рэй. – Сюда направляется твоя мать.
Летиция Лайтфут выглядела очень эффектно. Она уже оделась по-праздничному – в сверкающее лиловое шелковое платье и широкополую шляпу с сиреневыми перьями.
– Жаль, что вы не послушались моего совета и не надели белый атласный камзол, расшитый золотом, – сказала она будущему зятю. – Мы могли бы отложить свадьбу, пока его не сошьют в Уильямсберге.
– Но я же не невеста, – холодно заметил Рэй, – а всего-навсего жених.
Поглощенная предстоящей свадьбой, которую она намеревалась сделать незабываемой, Летиция не обратила внимания на иронический тон Рэя.
– Так было бы лучше. – Она нахмурилась. – Цвета ваших одежд хорошо гармонировали бы.
Каролина с гордостью посмотрела на своего высокого жениха, одетого в красивый голубовато-серый атласный камзол с богатым серебряным шитьем и брабантским кружевом на шее. Рэй так любил серый цвет, что кое-кто называл его «человеком в сером». Но Каролина никогда не упоминала об этом, опасаясь, что он откажется от этого цвета, столь соответствующего его холодным серым глазам и густым поблескивающим темным волосам.
– А я считаю, что серый цвет очень идет Рэю, – вступилась она за жениха.
Летиция фыркнула.
– Идем, Каролина, – властно потребовала она. – Тогда ты успеешь выкупаться и одеться, если, конечно, хочешь выглядеть прилично на собственной свадьбе.
Лукаво взглянув на хмурого Рэя, Каролина последовала за матерью. Ей пришлось долго лежать в горячей ванне с ароматным французским мылом. Затем ждать, пока волосы расчешут, напомадят и напудрят. Наконец ее одели в отделанную серебром юбку и белое атласное подвенечное платье. Модный турнюр был заколот бриллиантовой брошью. (Кое-кто усомнился, сможет ли Каролина сидеть в такой одежде, но Летиция заявила, что дочери вообще незачем садиться. Женщина должна оставаться на ногах до тех пор, пока не Ляжет в брачную постель.)
Когда одевание закончилось, Каролина, окруженная подружками и матерью, попыталась откинуть свой длинный шлейф белой атласной туфелькой, наблюдая в зеркало, какой эффект это произведет. Шлейф послушно опустился на место, и, глядя на это, две маленькие сестренки, сидевшие на большой кровати и одетые в одинаковые розовые шелковые платья, захлопали в ладошки.
– Шлейф утяжеляет платье, – заметила Каролина. Вирджиния в небесно-голубом платье подошла ближе, чтобы поправить одно панье.
– Во всяком случае, тебе не придется никого прятать под юбкой. – Она посмотрела на сестру округлившимися глазами. – А именно так поступила бедная французская принцесса Генриетта Мария, когда сочеталась браком с Карлом Первым в Нотр-Даме. У нее был такой тяжелый шлейф, что его едва несли три фрейлины. Чтобы она могла передвигаться, под юбку к ней спрятали мужчину, он-то и тащил шлейф на голове и в руках.
Две девчушки весело прыснули, но мать сурово посмотрела на них, и они притихли. Рассмеялись и подружки, и одна из них – Салли Монтроуз – дерзко предположила:
– Может, надо сделать твой шлейф потяжелее, Каролина. Неожиданно в открытых дверях появился Рэй. Кивнув всем, он вошел в комнату и протянул руку к Каролине:
– Я забыл дать тебе эти серьги. Может, наденешь их?
Каролина подняла голову, и ее поразительная красота ослепила высокого пирата. Длинные светлые волосы, ниспадавшие на плечи, казалось, были сотканы из лунного света. У него даже дух захватило.
Летиция вперила в будущего зятя повелительный взгляд.
– На Каролине вполне достаточно драгоценностей. Но… – Ее изумила величина зеленых каменьев, сверкавших на ладони, которая выступала из брабантских кружев, – возможно, все-таки стоит их надеть. – Летиция схватила изумруды и отдала их Каролине, затем обратилась к Рэю: – Но вам не следует говорить с невестой до окончания свадебного обряда и видеть ее подвенечное платье. Иначе удача может отвернуться от вас. Рэй пожал плечами:
– До сих пор она не очень-то мне улыбалась, но едва ли совсем покинет меня.
Летиция вышла вместе с ним из комнаты и, направляясь по коридору, подробно рассказывала, как будет проходить церемония. Они отказались от репетиции, поскольку кто-то сказал, что это не к добру.
– Во всяком случае, вам следует находиться внизу, – твердо предупредила она Рэя. – Не пытайтесь увидеть Каролину до венчания. И… – Летиция бросила взгляд на его звякнувшую шпагу, – вы должны снять ее. Всем джентльменам придется снять оружие, чтобы оно не бренчало во время церемонии.
Рэй колебался. До сих пор он расставался со шпагой только ложась в постель. Шпага почти срослась с его телом. Ему хотелось ответить, что он либо женится со шпагой на боку, либо вообще не женится, но повод был слишком незначителен для столь резкой отповеди. Что ж, как только кончится церемония, он снова ее наденет.
Рэй, молча вручив Летиции шпагу, спустился по лестнице, чтобы присоединиться к джентльменам. Сэнди Рэндолф стоял, опираясь на красивую трость из слоновой кости с бронзовым набалдашником, а старший брат Уитли громко рассказывал ему, как побывал в Лондоне и как маленькие певчие заставили его внести солидную лепту за то, что забрел в кафедрал, не сняв шпор. Сэнди едва скрывал скуку, но его серебристые глаза иронически заблестели, когда Уитли сообщил, будто в некоторых дешевых забегаловках в Лондоне эль стоит так дешево, что за два пенса можно напиться допьяна.
– Я иногда пьянею, просто глядя на леди, – тихо пробормотал Сэнди, увидев Летицию, светло-лиловым видением мелькнувшую на лестничной площадке.