— Ничего не понимаю! Обычно-то я много не пью. Я с тех пор все пытался понять, что к чему, но не мог вспомнить ничего с шести вечера до того момента, как очнулся в полиции на следующее утро, с жуткой головной болью и весь в синяках. Я думал, может, ты мне скажешь, где я был и что делал, потому что у меня полный провал в памяти.
Я почти видел поток нахлынувших на него эмоций. Удивление — восторг — облегчение — и мысль, что ему неожиданно крупно повезло.
Джоди почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы вернуться к оскорблениям.
— А за каким это чертом тебе понадобилось бы ко мне приезжать? Ты ведь так торопился от меня избавиться!
— Не знаю, — угрюмо ответил я. — Может, ты мне позвонил и попросил приехать — но мне что-то не верится...
— Совершенно верно. Я тебе не звонил. И вообще, не попадайся мне на дороге. Я тобою сыт по горло. Я бы не взял твоих лошадей, даже если бы ты приполз ко мне на коленях Он посмотрел на меня исподлобья, развернулся и зашагал прочь. Если бы я не знал, о чем он думает, я бы и не заметил легкой торжествующей улыбки, которую Джоди не сумел скрыть полностью. Я ощущал примерно то же самое. Если Джоди так настойчиво требует, чтобы я не появлялся вблизи его конюшен, очень велика вероятность, что Энерджайз по-прежнему там, живой и здоровый.
Крепкий, коренастый Джоди пробирался через толпу. Я смотрел ему вслед и видел, как люди улыбались ему. Все видели в нем молодого способного тренера Я же видел беспринципного мошенника.
* * *
На Рождество я послал Элли открытку, написанную шифром номер четыре.
«Когда и где ты сможешь отобедать со мной? Двадцать долларов на такси прилагаются».
Наутро после скачек в Ньюбери я получил ответ, тоже разбитый на группы по пять букв, но не в шифре номер четыре. Элли зашифровала свое послание так ловко, что даже мне потребовалось минуты две, чтобы его прочесть. Очень короткие тексты расшифровывать труднее всего, а это письмо было очень коротким.
«Пятого января в Майами».
Я рассмеялся вслух. Двадцать долларов она оставила себе.
* * *
Той же почтой принесли «Календарь скачек». Я взял чашку кофе, сел в кресло у окна в гостиной и принялся его просматривать. Небо над зоопарком в Риджентс-парк было таким же свинцово-серым, как накануне, затянутым снеговыми тучами. Над бурой водой и поросшими травой берегами канала качались голые черные ветви деревьев, а текущие непрерывным потоком машины, как обычно, разбивали иллюзию деревенского покоя. Мне нравился этот вид из окна — он, как и моя работа, гармонично сочетал в себе седую старину и современную отточенную технологию. Вся штука в том, думал я, чтобы уметь черпать вдохновение в первой и пользоваться помощью второй. Если у меня и был языческий бог, это было электричество, падающее с небес и приводящее в движение машины. Таинственная, смертельно опасная сила природы, обузданная человеческим разумом и подчиняющаяся нажатию кнопки. Когда я был маленьким, мой дядя-сварщик приучил меня считать электрический ток живым существом. «Если ты не будешь осторожен, ток выскочит и укусит», — говорил он мне. И электричество представлялось мне этаким огненным чудищем, которое прячется в проводах и выжидает, чтобы наброситься на тебя.
Жесткие желтоватые страницы «Календаря скачек» знакомо похрустывали под пальцами. «Календарь скачек» — еженедельное официальное издание, где печатаются списки лошадей, которые должны участвовать в скачках на следующей неделе. Десятки страниц, по четыре столбца на каждой. Кличка лошади, имя владельца, тренера, возраст лошади, вес жокея и вес гандикапа.
Я принялся тщательно просматривать списки лошадей, участвующих в барьерных скачках, с карандашом в руках, чтобы случайно не пропустить строчку. Кличка лошади, имя владельца, имя тренера... Я занимался этим и на прошлой неделе, и за неделю до того.
"Грейпвайн (миссис Р.Уонтедж),
Б.Фритвелл... 61111
Пайрит-Бой (лорд Дресден),
Э.Дж.Бернс... 10 11 4
Хопфилд (мистер П. Хейтли),
К.Паундсгейт... 5 11 2"
И так далее. Я закончил просматривать списки лошадей, которые должны были участвовать в скачках в Вустере, и вздохнул. Триста шестьдесят восемь участников одних барьерных скачек для новичков, триста сорок девять — других, но той лошади, которую я искал, среди них не было.
Кофе почти остыл. Я все равно выпил его и принялся просматривать списки скачек в Тонтоне.
Еще сотни кличек — и снова ничего.
Аскот — ничего. Ньюкасл — то же самое. Уорик, Тиссайд, Пламптон, Донкастер — ничего.
Я на некоторое время отложил «Календарь» и вышел на балкон, подышать свежим воздухом. Воздух был отчаянно холодный, он резал легкие. Дикий полярный ветер, несущий городскую сажу. Та же смесь, что и всегда. Звери в зоопарке притихли, прячась в утепленных домиках. Летом они всегда шумят больше.
Вернемся к работе.
Хантингдон, Маркет-Рейзен, Стратфорд-на-Эйвоне... Добравшись до Стратфорда, я вздохнул и посмотрел, много ли там еще осталось. Ноттингем, Карлайл, Уэзерби. Вот и еще одно утро потрачено впустую...
Я вернулся к Стратфорду — и нашел его!
Я моргнул — и поспешно снова уставился на страницу, словно кличка лошади могла исчезнуть, если я отведу взгляд.
Где-то посередине списка шестидесяти четырех участников Шекспировской Барьерной для новичков.
«Паделлик (мистер Дж.Лидс), Дж.Лидс 5 10 7»
Паделлик.
Эта кличка впервые упоминалась рядом с фамилией Джоди. Я хорошо знал клички всех его прежних лошадей. Искал я новую, неизвестную. Которая, если мои догадки верны, должна принадлежать самому Джоди. И вот она!
О масти Паделлика в «Календаре» ничего не говорилось. Я чуть ли не бегом бросился к полке, на которой стояло несколько каталогов, и принялся разыскивать его во всех указателях.
Ну да, конечно. Черный или темно-гнедой мерин, полукровка от чистокровного производителя и кобылы породы гунтер. Тренировал его человек, о котором я никогда не слышал, четыре раза участвовал в скачках для четырехлеток, призовых мест не занимал.
Я тотчас же позвонил тренеру. Представился мистером Робинсоном и сказал, что хочу купить дешевого новичка.
— Паделлика? — переспросил он с сочным бирмингемским выговором. — Да я от этого урода избавился еще в том октябре. Совсем бестолочь. Скакал так медленно, что замерзнуть можно. Что, его снова выставили на продажу? Ну, не могу сказать, что меня это удивляет. Типичный тихоход.
— А... а кому вы его продали? — осторожно поинтересовался я.
— Выставил его на смешанные торги в Донкастере. Там у них была сплошная дрянь. Он пошел за четыреста фунтов. Это за него, пожалуй, дороговато. Покупатель нашелся только один, понимаете ли. Этот мужик, пожалуй, мог бы купить его и за триста, если бы постарался. Я был очень рад выручить за него целых четыреста, честно вам скажу.